Как можно более уверенной поступью подошла я к разношерстной толпе студентов и прокричала:
– А ну разойдись!
Надо сказать, навыки командования оравой пьяной от опасности и близкой потасовки молодежи я еще не растеряла. Студенты нехотя расступились, открыв взгляду «виновников торжества». Уже лучше. За высоченными спинами «передних рядов» публики я не разглядела бы задир даже в прыжке.
Трое мрагулов, в синих юбках-шортах в белую полоску, замахивались друг на друга шаровыми молниями. А ведь еще день назад я такое только в кино и видела. И, что удивительно, воспринималось происходящее так, будто нет ничего более естественного, чем три здоровенных лба с молниями наперевес.
– Сказал ведь – держаться от Скринга подальше? А?! – вопил один из них. – Такой сильный, что обижаешь слабых? Или такой глухой?!
– Я и сам могу за себя постоять! – перебил его «слабый», лишь слегка ниже ростом, чем двое других, и немного уже в плечах.
Габаритами мрагулы почти не отличались от Драгара, хотя Вархару уступали заметно. Их русые волосы были собраны в низкие хвосты, а глаза казались слишком светлыми, почти белесыми. Бледная кожа выглядела хуже некуда – россыпь веснушек, прыщи, щербинки испещряли ее вдоль и поперек.
А что, тут кремы и гели от прыщей не в ходу? Наверное, Вархар счел их «бабскими средствами» и запретил во веки веков. С него станется.
– А ну, прекратить хулиганить! – приказала я, все больше сама себе удивляясь.
Сердце глухо ударилось о грудную клетку. Что, если они не послушают? Что, если поднимут на смех?
В меня вонзились десятки пытливых взглядов. Скандры и мрагулы в едином порыве скрестили руки на груди и широко расставили ноги, будто готовились оказать достойное сопротивление лектору-выскочке. Таллины вытянулись и застыли, словно и впрямь пустили корни. Истлы, напротив, ссутулились, как хищники перед броском. Только оскалов и не хватало. Леплеры следили за всеми снизу вверх, почти синхронно поворачивая головы. Сальфов среди зевак не обнаружилось.
Галдеж постепенно смолк.
Положение было отчаянным для всех. И для меня ничуть не меньше, чем для студентов.
Все уважение ко мне, как к преподавателю, как к главе общежития, вылетит в трубу, если не оседлаю ситуацию. И никакими контрмерами – наказаниями, колами, пересдачами – его не вернуть.
– Новенькая преподша, – ухмыльнулся мрагул, только что обвиненный в нападении на слабых.
Его кивок на уважительный смахивал не больше, чем крокодил на черепаху.
– Да, новенькая, – уперла я руки в бока, стараясь выглядеть внушительней.
Трудно держать марку, когда вокруг одни Муромцы, Поповичи, дубы и воинственные гномы.