Федька чмокнул Шурин кулак.
– Шурик, ну как тебе такое в голову пришло! Это ж с ума сойти можно, с актрисами дело иметь. У них ведь не разберешь, правда она тебя любит, или играет в любовь, – Федька вспомнил свою однокурсницу Настю Величко, которая крутила романы со всем курсом, а потом и со всеми своими партнерами по сцене и в кино. Ведь каждый раз влюблялась до беспамятства. Так это у нее хорошо получалось играть большую любовь и огненную страсть, что даже сама в это верила. Правда, недолго. До следующей большой любви.
– А у тебя разве разберешь? Ты ж актер! Вдруг ты меня дуришь? А на самом деле героя-любовника играешь.
– Ну, я актер пока еще так себе, особенно герой-любовник из меня никудышный. А кроме того я ж в тебя с детства влюбленный, когда еще никаким актером и вовсе не был. Ни актером, ни любовником. Даже близко. – Федька решил уже ей в этом признаться. Чего темнить? Ведь влюбился, можно сказать, с первого взгляда, с первого класса.
– Ой, брось! – Захихикала Шура и почему-то покраснела.
– А что? Ты думаешь, чего я за тобой твои причиндалы художественные таскал? Кстати, а чего это ты не рисуешь? Я, помню балдел просто, когда у тебя из ничего получалась картина. Это ж волшебство самое настоящее.
– Да, некогда как-то. Я вот лепкой у себя на работе занимаюсь. Тётенькам разным лица прекрасные леплю.
– Ну, да! Я её слепила из того, что было!
– Почти. Знаешь, как у меня здорово получается. Тоже волшебство. Ты вот лучше скажи, а почему ты в театр никакой не пробуешь устроиться? Была бы работа постоянная.
– Ха! Ха! И еще раз ха! Кому я там нужен в театре? Особенно в академическом. Там даже если у всей труппы уже песок высыпался, молодым дороги не дадут. Так и будут ползать по сцене, как мухи полудохлые. Да и деньги там смешные.
– А не в академическом?
– Там обычно все свои. Друзья или сокурсники. У меня таких знакомых нет никого.
– А антреприза? Вон они все время гастролируют. Там и деньги, и слава.
– И слава! Вот именно. Чтоб в антрепризу попасть прославиться надо сначала.
– Да, Федька! Остается тебе только одно.
– Чего?
– Прославиться.
– Говно вопрос. Вот завтра в Москву слетаю, а оттуда сразу в Голливуд.
– Я тебе дам в Голливуд. На родине прославляйся.
* * *
Шура Животова ревела навзрыд в мраморном холле клиники «Вечная молодость», а вокруг нее трепыхались завсегдатаи: Евгения и Эльвира Викентьевна. Картину дополняла администратор рецепции, мечущаяся вокруг с пластиковым стаканчиком воды из кулера. Глаза администратора тоже были на мокром месте. Видимо она сочувствовала Шуре и готова была поддержать её своими слезами. Однако поддержку уже обеспечивала Сюсенька, которая выбралась из сумки Эльвиры Викентьевны и жалостно подвывала Шуре.