– Вот и я так считала.
– Я хочу сказать, змея – это же такая редкость! И уж если она у тебя появилась, не пропадать же ей зря.
– Вот именно. Только до Роланда это не дошло. Да и, – задумчиво продолжала мисс Уикхем, – до мамы тоже.
– Кстати, – сказал Дадли, – я бы хотел познакомиться с твоей матерью.
– Я еду туда сегодня вечером. Почему бы и тебе не поехать?
– Нет, правда? Можно?
– Конечно.
– Но без предупреждения?
– Не беспокойся. Я отправлю мамаше телеграмму. Она будет жутко рада тебя видеть.
– Ты уверена?
– Еще бы! Жутко рада.
– Так заметано. Преогромное спасибо.
– Я отвезу тебя на машине.
Дадли замялся. Его сияющее юное лицо чуть поугасло. Он уже познакомился с мисс Уикхем в роли водителя и умер десяток раз за тот краткий срок, который ей понадобился, чтобы пролавировать полмили в потоках уличного транспорта.
– Если это без разницы, – сказал он нервно, – я лучше сигану на поезде.
– Как хочешь. Самый удобный шесть пятнадцать. Как раз успеешь к обеду.
– Шесть пятнадцать? Отлично. Ливерпуль-стрит, верно? С одним чемоданом, я полагаю? Очень хорошо. Послушай, ты правда считаешь, что твоя мама не сочтет меня нахалом?
– Да ни в коем случае. Она будет жутко тебе рада.
– Расчудесно, – сказал Дадли.
В этот вечер поезд шесть пятнадцать уже собирался отойти от перрона вокзала, что на Ливерпуль-стрит, когда Дадли зашвырнул в вагон себя и свой чемодан. По дороге он несколько неосмотрительно завернул в клуб «Трутни» и, пока наспех освежался в баре, оказался втянут в интересный спор между парой ребят. Ему только-только хватило времени ринуться в гардеробную, забрать чемодан и рвануть на вокзал. К счастью, ему подвернулось прекрасное такси. И вот он в вагоне, слегка запыхавшийся после заключительного спурта по перрону, но в остальном абсолютно в ажурчике. Дадли откинулся на подушки и предался разным мыслям.
От мыслей о Бобби он перешел к раздумьям о ее матери. Если все пойдет как надо, этой пока еще с ним незнакомой матери суждено стать важнейшей фигурой в его жизни. Это к ней ему предстоит пойти после того, как Бобби, застенчиво пряча лицо в жилете Дадли, шепнет, что полюбила его с первой минуты их встречи.
«Леди Уикхем, – скажет он. – Нет, не леди Уикхем… мама!»
Да, именно так следует начать. А потом все будет просто. При условии, конечно, что мамаша эта принадлежит к лучшей категории мамаш и проникнется к нему материнским чувством с самого начала. Он пытался нарисовать образ леди Уикхем и как раз сотворил мысленный портрет милой женщины с добрым лицом среднепозднего возраста, когда поезд остановился на станции и удачный взгляд на доску с ее названием на одном из фонарей подсказал Дадли, что ему следует сойти именно здесь.