— Мне пора.
Питт взглянул на распахнутые дверцы автобуса, затем на меня и спросил, не колеблясь ни секунды:
— Хочешь, подвезу?
Реакции у меня были медленные, как у кита, хотя сейчас я среагировала молниеносно.
— Меня?!
— Ну вроде как, — усмехнулся Питт, — поехали?
На его тачке? В той самой, на заднем сидении которой университетская «мисс бикини» лишилась девственности?
— Я не буду лихачить, обещаю, — поспешил добавить парень.
В его руках звякнули ключи. Я бросила взгляд на автобус и пожала плечами:
— Поехали.
Почему-то мне казалось, что куш в казино срывают реже, чем подобные Питту Сайверсу приглашаю подобных мне прокатиться на его тачке. В любом случае, я не тешила себя мыслью, что случившееся акция многоразовая. Мы с Питтом были слишком разные, чтобы нас что-то заинтересовало друг в друге.
Первые пять минут мы просто слушали радио, пребывая в каком-то оцепенении. Я могла бы сказать что-то типа: «классная у тебя тачка» или «о, люблю эту песню», но все, что приходило на ум казалось невероятным идиотизмом.
— Мне, — решился Питт, глядя на дорогу и сжимая и разжимая пальцы на руле, — мне сложно придумать тему для разговора, хотя обычно со мной такого не случается.
Наверно, в этом виновата я. О чем можно разговаривать с зубрилкой, которая большую часть времени убивает в лаборатории и грезит карьерой ученого?
— Можем поговорить о Галене и его трактатах, — пошутила я и сразу почувствовала, как напрягся Сайверс.
— Понятия не имею, кто это.
Это моя вина. Я совершенно лишена чувства юмора.
— Один древний медик, не бери в голову, — прозвучало, как чертово оправдание.
— Я жуткий идиот, если честно. Вся моя жизнь строится вокруг футбола.
Не знаю, испытывал ли он дискомфорт, произнося это, но я точно испытывала, слушая.
— А вот я не знаю ни одного игрока национальной лиги. Я и футбол — это на разных полюсах, — снова оправдание.
И почему я всеми силами не хочу выглядеть слишком умной?
— Ты работаешь в лаборатории, — произнес Питт, — это, наверняка, сложно. Чем вы там занимаетесь?
— Трансформируем растительные ткани… эм… в общем, занимаемся разной ерундой.
И с каких это пор генная инженерия стала для меня ерундой?
— Интересно, — произнес парень. — Тебе это нравится?
— Да.
— Хочешь связать с этим свою жизнь?
Парой вопросов он докопался до истины. Наверняка, он не такой придурок, каким его выставляет Нилла.
— Скорее с биомедициной…
— Хочешь быть врачом? Вроде бы твоя мать…
— Она выдающийся хирург, — перебила я Питта, — а биомедицина — это нечто иное. Скажем так: эта сфера регенеративной медицины и поле для создания искусственных органов и тканей. В общих чертах, это то, что позволит человеку быть неуязвимым и жить вечно.