— Подождите меня! — попросила она дядю, отпуская его руку, и направилась к Оридане.
Та взглянула исподлобья. Нервно поправила вьющуюся прядь, выпавшую из высокой причёски, украшенной настоящими (в смысле, выросшими при помощи магического ускорения) подснежниками.
Не говоря ни слова, Матушка обняла её и прижала к себе. Ощутила под ладонями худые, дрогнувшие в беззвучном рыдании плечи.
Кто она такая, чтобы осуждать судьбу, оспаривать выбор Пресветлой? Никто. Что она может сделать, желая облегчить принцессе этот день, который для кого-то, вроде самой Бруни, должен стать самым счастливым днём жизни? Только поделиться теплом...
— Всё будет хорошо! — прошептала она на ухо Оридане. — Выше голову! Не надо бояться!
Та, лишь на миг, подалась к ней, благодарно сжала пальцы. И тут же отстранилась, взглянула холодно и свысока — поскольку была чуть выше Матушки. Произнесла медленно, тщательно подбирая слова:
— Мои поздравления, Ваше Высочество!
— Мои поздравления, Ваше Высочество! — эхом ответила Бруни и вернулась к сопровождающим.
— Зато не будет скучать! — пробормотала за спиной Старшая Королевская Булочница, а её сестра согласно вздохнула.
Ники, обернувшись, весело посмотрела:
— Не завидуйте, девоньки!
Вызвав ремаркой неожиданный румянец на их щеках.
Когда кортеж остановился у главных дверей, ведущих на площадь, архимагистр поинтересовалась:
— Готовы, Ваше Высочество?
— Готова! — пересохшими от волнения губами прошептала Матушка.
— Я похулиганю? — лукаво улыбнулась та и, не дожидаясь позволения, сделала изящный пасс, будто кружево плела.
Дворцовые двери охватило бездымное искрящееся пламя, вызвавшее вскрики и обмороки среди толпы фрейлины всех возрастов и мастей. Под его воздействием столетний дуб светлел, тёк, превращаясь в золотые створы, которые стали медленно открываться наружу, впуская белый свет зимнего дня. Бруни даже зажмурилась, таким ярким он ей показался.
Дворцовая площадь была взята в плен снегопадом. Из аккуратного облачка, словно приклеенного к ясному небу прямо над храмом, сыпались снежники, и грани каждой взблёскивали алмазно.
Языки пламени стекли с дверей и поползли на крыльцо, раздвигая толпу придворных, вызывая восторженный рёв толпы, вниз по великолепной лестнице, к ожидающему Матушку экипажу, запряжённому четвёркой белоснежных лошадей. Судорожно вздохнув, та ступила в огненные волны, и направилась навстречу судьбе.
В один экипаж с ней сели подруги невесты и Ники, накинувшая на голову серебряный капюшон, что делало её похожей на боевого мага. Холода никто из них не чувствовал — архимагистр накрыла экипаж защитной сферой, сохраняющей тепло.