Она покачала головой.
— Не откажусь, любимый! Что нужно сделать?
Кай поднялся.
— Подожди меня ещё немного...
Он ушёл вниз, а Бруни вновь смотрела в небо, ощущая совершенно противоположные чувства — бешено бьющееся сердце и душевный покой, ровный, как морской штиль.
Аркей вышел на палубу совершенно обнажённым. В звёздном свете он казался настоящим северным богом — широкоплечий, узкобедрый, тёмные буйные кудри в беспорядке разбросаны по плечам. Холода будто не замечал. Поставил на пол поднос с высоким узкогорлым кувшином. Звякнул охотничий нож, положенный рядом.
Принц выпрямился, посмотрел на Бруни. Пытаясь сдержать бешено бьющееся сердце, она медленно встала со скамьи.
Аркей поднял кувшин, дождался, пока супруга подойдёт к нему и положит ладони на его руки.
— Это вода из ледяных источников Узамора. Выливая, повторяй за мной...
Полотно безликих небес,
Саван серый земной,
Тепло весеннего солнца,
И холод покровов зимних...
***
...Сияние летних чудес,
И осени дух сырой,
Смеха детского колокольца,
Несчастий равную схиму...
Расклад у меня такой —
Судьбы змеиные кольца —
Все
Разделю
с тобой...
Короткие ночи Узамора полнились сиянием. В нём небо казалось серебристым, а вода — серо-стальной, блестящей, будто рыбная чешуя. Полярное лето не знало жары, но ему была знакома ласкающая прохлада, и её нежные ладони гуляли сейчас по обнажённой груди черноволосого мужчины, сидящего в лодке, держащего в объятиях белокожую хрупкую девушку и шепчущего ей слова древней клятвы.
— Ты согласна пройти обряд, Винни, сердечко моё? — спросил он, когда процитировал до конца.
Она, извернувшись, потёрлась щекой о его грудь. Взглянула снизу вверх огромными карими глазами, так напоминающими ему оленьи.
— Это же будет навсегда, да, Ронни?
— Да, любимая! Когда я смогу просить у князя твоей руки без опаски получить отказ, мы лишь подтвердим нашу клятву у алтаря Пресветлой. А пока будет так...
— Будет так... — эхом повторила она. — Ты мой, Ронни?
— Твой! Только твой! Навсегда! А ты моя!
От её поцелуев, лёгких, как ветер, по его коже бежали мурашки. Он был старше, и потому справляться с собственными желаниями ему было сложнее. Особенно когда она лежала вот так, позволяя его рукам почти целомудренно гладить её.
— Ты же знаешь, как проводится обряд? — спросил он.
Она молча села и доверчиво потянула шнуровку платья.
У Атрона зашлось сердце. Как бы он ни хотел сделать Рэйвин своей, преступить это доверие не мог. А она, воспитанная суровым отцом, была как дитя — невинна и раскрепощена одновременно. Ей и в голову не пришло, что за его желанием провести обряд может последовать что-то ещё... Должно последовать что-то ещё! Иначе не может быть между мужчиной и его женщиной под небом, подобным аметистовой друзе, на воде, напоминающей чешую рыбы-солнца!