— Джина эль-Бердо! — выкрикнул герольд, когда я соизволила соскочить на землю. — эль-Бедро! Эль… — смутился и затих.
Две девочки-близняшки в одинаковых платьицах с вышивками герба моего древнейшего рода нехотя выпрямились и вяло побросали в нас лепестки цветов. Тоже уже повядших. Мы не стали никого задерживать, переместившись во дворец. Нам приготовили комнаты над кухнями. Прямо скажем, места для неудачников. Но я относилась к этому по-философски. Будь я принцем, мне бы тоже не было дела до тридцать второй кандидатки мне в жены. Кроме того, убранство комнат было неплохим. Да, что уж там: в Хоупсе такая роскошь не снилась даже наместникам короля, поэтому мы с Элиной тоже не очень-то оскорбились.
Следует особо отметить ужин, которым мы питались в первый вечер после нашего прибытия. Он был красив, но когда мы приступили к делу, то пришли в недоумение. Либо нас решили посадить на диету, либо у королей принято по вечерам любоваться едой, а не есть ее. Нам с компаньонкой, ложась по кроватям, следовало уповать лишь на завтрак, который просто обязан быть съедобным.
— Вот ведь зараза, — прошипел в ночи голос Элины, — есть хочу до поросячьего визга.
— Леди Эртон, — целомудренно заметила я, — воспитанные девушки не позволяют себе таких выражений.
Тихое гуканье совы за окном прервало наш диалог, и мы некоторое время пялились на желтый диск луны.
— Я бы сейчас съела тех сдобных булочек, которые готовит наша кухарка, — застонала Элина.
— Уймись, иначе я кину в тебя башмаком. Дай отвлечься, — вздохнула я, представляя, что бегу по колышущемуся полю в родной деревушке… а навстречу бежит кухарка с булочками… — Что б тебя, Элина! Надо было съесть хотя бы тех моллюсков, что лежали на подносе.
— И пахли кислым молоком?
— Их вымачивали в вине, — напомнила я слова лакея, который принес ужин в комнату, и спустила на пол ноги.
— Ты куда? — встрепенулась подруга, сбрасывая одеяло. — Это тебе не Хоупс, Джина. Здесь нельзя разгуливать по ночам в одних только сорочках.
— А что ты скажешь, если я принесу с кухни толстую, сочную баранью ногу? А?
Мы обе видели это угощение через окно, когда проходили под ним сегодня утром.
— Что это испортит мою прелестную фигуру, — кисло улыбнулась компаньонка.
— Что это не даст нам умереть с голоду.
— Ты бьешь по самому больному, — надулась она, набрасывая на плечи одеяло, — я не могу устоять против баранины.
— Тогда сиди тихо и жди, когда я вернусь, — я подошла к окну и, растворив его, глянула вниз. — Кажется, там никого нет. Дай-ка мне край одеяла, я хочу спуститься.