— Что?
Райт усмехнулся.
— Так ты выйдешь или мне тебя вывести? Учти, Эдмунд, второе обойдется тебе дороже.
— С ума сошел… — шептал тот.
— Пожалуйся мамочке.
Губы Эдмунда дрогнули, он сорвался с места и бросился к двери. От оглушительного хлопка я вздрогнула и перевела взгляд на Берингера, который пристально смотрел мне в лицо.
Я собрала всю решимость, чтобы сказать, сохраняя спокойствие:
— Вы вовремя.
— Как чудесно, правда, Джина? Зайди я секундой позже, и этот мальчишка вовсю целовал бы твои нахальные губы.
С трудом сохраняю хладнокровие, хотя… вся моя робость вернулась, будто пробудившись от чудовищно-властного взгляда советника.
— Как вы догадались, что нужно изобразить… ревность?
— Изобразить? — Берингер оторвался от стены. — Я могу изобразить, что угодно и когда угодно, но только не сейчас.
Продолжает разыгрывать спектакль? Блефует? Пытается напугать?
— Видишь ли, Джина, — произнес он, направляясь ко мне. — Если бы я застал вас тут секундой позже, все могло закончится по-другому. Понимаешь?
— Нет.
— Какая недогадливая ты иногда бываешь.
Он навис надо мной так же, как Эдмунд, но от его близости мое сердце глухо, надрывно забило в груди.
— Скажи еще, что ничего не понимаешь, — шепнул Райт.
— Я ничего не понимаю.
— Какая послушная, — его ладони уперлись в подлокотники. — Придется объяснить, Джина. Слушай внимательно. Во-первых, вынужден признать кое-что: был неправ…
— Признать… кое-что… — повторила я, не смея разорвать с ним зрительный контакт. — Это ваши извинения за все?
— Нет, милая. Не за все.
— Слишком скупо, — вымолвила я.
— А как было бы достаточно? Нужно валяться в ногах или встать на колени?
— Нет таких слов и действий, которых было бы достаточно.
— Значит моего «прости» тебе не хватит?
— Нет.
— Было бы очень печально, если бы меня интересовал ответ, — произнес мужчина. — Но с тебя станется и простого «прости». Я ведь чудовище, правда?
— Именно.
Он усмехнулся.
— Тогда перейдем ко второму. Ты впуталась так, что при всем моем желании, я не смогу помочь, не заявив на тебя своих прав.
— Что? — фыркнула я, но под его взглядом умолкла.
— С этого дня, ты — моя. И даже не думай сказать на это «нет». Другого ответа, кроме: «я полностью согласна» не подразумевается. И не говори мне, что я женат, а ты претендентка на корону, я об этом не забыл.
— Я буду говорить об этом всякий раз, когда вам взбредет в голову закрыть на это глаза.
— Глупая, хочешь стать потаскухой Эдмунда?
Я вспыхнула, а Берингер продолжил:
— Это предел твоих грез, Джина, или ты так разозлилась на меня, что не смогла обратиться за помощью? Решила, что предложить себя Эдмунду за встречу с подругой, разумно?