Этого-то Корней и добивался – подчинения без принуждения, самостоятельного осмысления Алексеем собственной нужности, даже необходимости, начисто снимающей все сомнения и беспокойства «приемыша». Собственно, целование креста в глазах Корнея уже было простой формальностью; гораздо более показательным для него стало то, как Алексей заинтересованно, отнюдь не с позиции стороннего наблюдателя, обсуждал характер и поступки Лавра и его взаимоотношения с отцом – о чужих так не говорят, о нестроениях в чужой семье так не рассуждают.
Июль 1125 года. Село Ратное
За несколько дней до начала похода Младшей стражи на земли боярина Журавля
– Э-э! Да здесь пьют! – раздался от двери голос боярина Федора. – А почему без нас?
– А ты бы, Федор, еще дольше гулял, – отозвался Корней, – вообще бы все выпили, и тебе не осталось бы. Проходи, садись, наливай, и ты, Осьма, тоже.
– Благодарствую, хозяин, что празднуем-то? – вежливо поинтересовался Осьма, деликатно, с соблюдением дистанции, устраиваясь рядом с боярином Федором, севшим по правую руку от Корнея, и оставляя свободной левую сторону стола (мало ли, подойдет кто-то из родственников – сядет на законное место по левую руку главы семейства). Впрочем, едва сев на лавку, он тут же вскочил и, обозначая свой самый низкий статус среди присутствующих, принялся разливать бражку по чаркам, в соответствии со старшинством: Корнею, Федору, Алексею. «Обслужив вышестоящих», купец демонстративно коснулся донышком кувшина столешницы, и только потом налил бражки себе.
Потихоньку обживаясь в Ратном, но чувствуя себя в воинском поселении не очень уверенно, Осьма скрупулезно соблюдал все старинные обычаи – ритуал есть ритуал, выручит практически в любом случае, когда опасаешься совершить неловкость или глупость, а репутация человека, свято блюдущего «старину», в замкнутой общине расценивается не как недостаток, а как достоинство. Во всяком случае, невежеством не попрекнет никто. Меру в этом вопросе Осьма умудрялся соблюдать столь тонко, что даже слово «хозяин», при обращении к Корнею, звучало не как свидетельство подчиненного положения, а как титул владельца обширного и богатого хозяйства, в устах купца означающий свидетельство глубокого уважения без урона собственного достоинства.
– Какой праздник, Осьма? – спросил Корней, одобрительно наблюдая за манипуляциями с кувшином. – Так, для гладкости разговора употребляем. То да се, дела семейные…
– Семейные? – Осьма проницательно глянул на Алексея и, приподняв чарку, спросил: – Так что, можно поздравлять?