– Едут! – донесся с опушки леса голос дозорного.
– Всем оставаться на месте! – «тормознул» Мишка зашевелившихся было отроков. – Пока до нас не доедут, никому не высовываться! Урядники, расставить отроков вдоль дороги, чтобы, как выедем из леса, по одному человеку оказалось хотя бы на пару телег. И кнуты держать наготове, если кто-то из возниц дернется, сразу в разум приводить, но не убивать и не калечить! Не отвлекаться, ворон не считать! Телеги с пасеки ставим позади этих!
Телег оказалось двадцать две штуки, так что особо напрягаться, наблюдая за возницами, не пришлось, да те и не пытались что-то сделать, лишь удивленно поглядывали на выехавших из леса вооруженных отроков. Поперек седла ратника Арсения лежал какой-то мужик, зажимая рукой разбитый нос.
– Знаки какие-то под конец подавать стал! – пояснил Арсений подъехавшему Мишке. – Как думаешь, догадался о чем-то?
– Это староста, что ли? Он слева от тебя стоял?
– Да… а ты откуда знаешь?
– Литеры, которые у тебя на крестовине меча выбиты и на седле выжжены, разные, а должны быть одинаковыми.
– Неужто заметил? – удивился Арсений. – А ты чего ж не предупредил?
– Бесполезно. Где бы вы нашли нужные мечи, седла, шлемы, сбрую? Думал, что не заметят. Да наверняка сразу и не заметили – наверно, вы в чем-то другом себя неправильно повели, а тогда уж он приглядываться и начал.
– Эй, ты! – Арсений тряхнул лежавшего поперек конской холки мужика. – Так, что ли?
– Не ведаю, о чем толкуешь, воевода! – заныл мужик. – Не подавал я никаких знаков!
– Ну, как знаешь… – вроде бы примирительно произнес Арсений и, взмахнув рукой, обрушил латный кулак на затылок старосты.
Мужик даже не вскрикнул – обвис тряпичной куклой, а когда ратник сбросил его в дорожную пыль, остался лежать в такой позе, что никаких сомнений не осталось – покойник. Мишка обернулся, чтобы проследить за отроками, но те разобрались в ситуации сами: дважды щелкнули кнуты, им дважды отозвались крики боли, все возницы сгорбились на передках телег, испуганно втянув головы в плечи.
– Рысью! – скомандовал десятник Егор. – Герасим, вперед, показывай дорогу! Шевелись, шевелись!
Герасим выскочил вперед, но через некоторое время принялся оглядываться на Мишку, словно хотел что-то сказать ему или о чем-то спросить. В очередной раз оглядев караван из трех десятков телег, Мишка убедился, что все вроде бы в порядке, и догнал Герасима.
– Боярич, зачем же он так… насмерть? Вреда же никакого от старосты не было бы.
– Война, брат Герасим. Был вред или не было, мы этого не знаем, а вот то, что он вред нанести пытался – очевидно. Если он понимал, что рискует, значит, шел на это сознательно, а если не понимал – дурак. Тех, кто рискует, на войне убивают… часто, а дураков – почти всегда. Он, случаем, не из наших был, не из христиан?