Девушка рыдает в голос.
— Ну, кто твой хозяин?
— Ты! Ты! Ты! Доволен?!
— Очень! — развязываю девушке руки, прижимаю к себе и утешаю. — Ну, видишь, все хорошо. Трудно было сразу сказать?
Лапочка, истерично веселая после пережитого, хлопочет у костра. Я сортирую НЗ на то, что годится для праздничного завтрака и то, что лучше оставить как НЗ. После завтрака полетим охотиться на жабоглотов. А вечером познакомлю Лапочку с вином иноземцев. Да и сам расслаблюсь. Вино иноземцев — самое то для снятия стресса. Интересно, когда буду снимать с Лапочки свой ошейник, она тоже будет протестовать, цепляться за него как за спасательный круг и плакать? Но это не сегодня. Пусть сначала привыкнет ко мне. Удивительно вообще, столько хлопот — чтоб сделать девочку свободной. А все потому, что я не могу освободить чужую рабыню. Ну да, дурацкие законы. Дать свободу можно только своей собственности. А если собственность сопротивляется, не хочет менять хозяина, начинаются пляски с бубном…
— Лапочка! Можешь надеть штанишки!
— Спасибо, госпо…
— КТО?!
— Прости, хозяин. Бестолковая рабыня оговорилась. Ой, какие странные птички!
Еще бы не странные. Нормальные птички не чирикают морзянкой на два голоса.
— Это кибики.
С морзянкой у меня плохо. В смысле, письменную еще читать умею, но на ключе не работал, и на слух читать нас никто не учил. Она промелькнула в курсе истории средств связи вместе с там-тамами лет пять назад — и все. Потом на уроках мы писали друг другу записки морзянкой. Точка — галочка вверх, тире — галочка вниз. Учителя, если и перехватывали записки, прочитать не могли. Головами качали — «ну и почерк!»
— С-Е-РР-Г-Е-Й В-Ы-Й-Д-И Н-А С-В-Я-З-Ь М-А-М-А
Все. Хана котенку, как дядя Петрр говорит.
— Хозяин, что-то случилось?
— Птички напели, что ждут меня крупные неприятности.
— Хозяин понимает птичий язык?
— Нет, — хватаю планшетку, бегу к ручью, чтоб Лапочка не подслушала, принимаю видеовызов.
— Сын, скажи честно, это зов активатора? — с ходу, вместо «здравствуй, сын». — Не отвечай сразу, выслушай. Если надо, я сама отведу тебя к активаторам. Любой из иноземцев отведет. Активаторы спрятаны не от вас, а от врагов. А теперь отвечай.
— Нет, мам, это не зов активатора. Я вообще не знаю, какой он, этот зов. Просто хочу отдохнуть на воле. Чтоб солнце, небо, травка — и никаких забот целый месяц! Я два года увольнительные копил.
— Хорошо. Вернешься, серьезно поговорим. А сейчас расспроси свою девочку, где она жила, где ее родители, и кто заболел. Слышишь, срочно расспроси. Пока корабль возвращается, возможно, уже некого будет лечить. Завтра я пришлю посылку с одеждой для девочки. И кое-что по женской части. И еще, если девочка будет ночами плакать, я тебе лично в оба уха колокольчики вставлю. Ты меня понял, сын?