— Переезжаем сюда, — выношу вердикт я.
— А мои полки?
— Подумай, куда их здесь повесить. Ты же не хочешь сидеть целый месяц на одном месте?
Лапочке переезжать не хочется. Но если полки переезжают тоже, она готова потерпеть. Первые два рейса совершаем вместе. В третий я отправляюсь один. Лапочка наводит порядок в палатке. На старом месте осталась только нога жабоглота… и новенький, весьма внушительный рюкзак. Которого у меня не было. Местные дикари рюкзаками не пользуются. Значит, подарок от мамы. Весит рюкзак едва ли не больше меня.
В радостном возбуждении лечу на новую стоянку… Вот блин!!!
Лапочка опять связана по рукам и ногам. Связала ее рыжая охотница, явная аборигенка. Потому что рыжая-то она рыжая. Но не так, как мы, а в черную тигриную полоску. У нас в Оазисе трое таких — Мяуглирр и две моих, можно сказать, сестренки. Мяуглирр их обеих окучивает, но без фанатизма. Потому как им еще пятнадцать не стукнуло.
— Эй! Ты зачем мою женщину связала? — грозно кричу я сверху. Может, лучше было бы уронить рюкзак на рыжую, пока никто меня не заметил?
Лапочка тараторит что-то на местном языке, которого я не знаю. Рыжая задрала голову и изумленно рассматривает меня. Или байк. Определенно, байк. Прраттов везде много, а к байкам народ привычен только в Столице да в Оазисе. Все хорошо, но лучше бы она копье в сторонку отложила.
— Хозяин, она сказала мне, что сейчас свободная и в поиске. Это у дикарей обычай такой. Свободная — значит, ни к какому клану сейчас не приписана. А в поиске — значит, мужика себе ищет.
— Спроси ее, зачем тебя связала?
Лапочка довольно долго обсуждает что-то с охотницей.
— Она сказала, что я ей не нужна. А связала только для того, чтоб я не вмешивалась в дела старших. А вы сейчас будете драться. Если ты ее победишь, она станет твоей женщиной. А еще твоя мама сказала, чтоб снял с меня ошейник и надел на себя. Она думает, что ошейник знает язык дикарей.
Пока Лапочка общалась с охотницей, я посадил байк, неторопливо снял рюкзак, так же неторопливо поднял сиденье, достал из багажника доспех, повесил на левое запястье резак на ремешке. Насчет ошейника — тоже хороший совет. Моя мама, хоть и выросла во Дворце рабыней, абсолютно не уважает сакральный смысл ошейника. Он для нее не символ подчинения, а просто предмет. Такой же, как звонилка или планшетка. А раз мама не уважает, то и мы с сестренкой — тоже. Нужен — надеваем, не нужен — снимаем. Но не испытываем к нему никакого пиетета.
— Спроси у нее, не хочет ли она есть или пить? У нас много мяса и есть вкусный напиток из кислых ягод, — снимаю с Лапочки ошейник, включаю переводчик, регулирую громкость и застегиваю на своей шее.