Мари отступила на шаг назад, и все вновь сложилось в картину – корабль, иллюминаторы, люди, – хотя она только что своими глазами видела: их там не было. Она отошла еще на шаг, и теперь ей стало казаться, что картина пытается что-то ей сообщить – что-то, никак не связанное с изображенным на ней. Послание, скрытое в светлоте неба, в необъятности водной глади или в том, как корабль медленно уплывает вдаль.
– Фатум, – произнес Артур. – С большой буквы «Ф». Однако воля случая еще могущественней. Вдруг тебе достается судьба, которая вовсе не была тебе уготована. Чья-то случайная судьба. Все происходит стремительно. Но писать он умел. Помни об этом и никогда не забывай. Как он умел писать!
– Кто – он?
– Ивейн.
– Но ведь это не его картина.
Артур внимательно посмотрел на нее. Мари ждала, что дед скажет еще что-то, но он молчал.
– Можно, мы теперь пойдем домой? – спросила она.
– Да, – ответил он. – Вот теперь я отвезу тебя обратно.
Когда Мари и Маттиас подошли к дому причта, то вновь застали Эрика и Мартина в разгар ссоры. Ничего необычного в этом не было. Скорее, так бывало почти каждый раз.
– Какое счастье, что я съезжаю! – кричал Эрик.
– Я тебя не задерживаю. Мне тут фанатики не нужны. Как только можно предполагать…
– Что Бог творит чудеса?
– Бог не творит чудес! Стоит только задуматься, и не сможешь ответить на вопрос, почему в большинстве случаев никаких чудес не случается. Если он спас тебя, то почему не спас остальных? Ты что, важнее?
– Возможно.
– Ты шутишь, да? Ты что, и правда полагаешь, что Господь ниспослал финансовый кризис, чтобы избавить тебя от твоих проблем? Ты не просто так говоришь, ты на самом деле так считаешь?
– Ну а почему нет? Почему кризис не мог представлять собой мое спасение, где основания?
– Потому что ты не настолько важен!
– А вот, по всей видимости, настолько! Иначе бы ради меня…
– Все понятно, круг замкнулся.
– Вы же сами все время твердите: пути Господни неисповедимы. Вы сами нам постоянно внушаете, что невозможно предсказать, как он повернет судьбу человека.
– А как же Ивейн? Получается, он исчез, чтобы ты мог забрать его полотна и оплатить ими свои долги по процентам?
– Как ты можешь так говорить?!
– Это не я, это ты так говоришь.
– Я никогда такого не говорил!
– Это непосредственно следует из того, что ты…
– Мы были близнецами. Тебе этого не понять. Я – не только я, а он… Был не только собой. В каком-то смысле мы всегда были одним человеком. Это сложно объяснить.
– И вот так каждый день! – обратился Мартин к Мари. Министрант подал ему белую рубашку, в рукава которой он, отдуваясь, продевал руки. – Каждый день он повторяет мне, что Господь хранит весь мир и его в особенности. Каждый!