Ивейн числился пропавшим без вести вот уже более четырех лет. На той неделе его официально объявили погибшим. Эрик настоял на поминальной мессе – спорил, умолял, наконец, угрожал подать жалобу епископу. Мартин отказывался, как мог. Ивейн не был крещен, к тому же службы о поминовении души он вообще считал глупостью – с чего бы всеведущему Господу менять свое мнение о душе почившего только из-за того, что оставшиеся в живых родственники собрались совместно исполнить пару гимнов? Или, точнее, так: службы о поминовении души представляли бы собой глупость, если бы всеведущий Господь существовал, а вся теология имела бы смысл. Поэтому в конце концов он согласился.
Пришедшие встали.
– Господь с вами, – обратился к ним Мартин. С тех пор как он осознал, что вера не придет, он чувствовал себя свободным. Ничего сделать было нельзя: похудеть он в этой жизни уже не похудеет, и от здравого смысла своего тоже никуда не денется.
– И со духом твоим, – негромко ответствовала община.
Мартин произнес несколько слов о брате. Он делал это уже не в первый раз, и слова лились сами собой, и думать ему не требовалось: Ивейн Фридлянд прожил жизнь, он писал, исследовал, многое видел, поскольку видеть вещи было его истинной страстью. Ивейн ни к кому не проявил злобы, подчинил себя и дела свои служению таланту другого человека, более великого, которого почитал более прочих. Он мог бы еще многого достигнуть, но его безвременно настиг злой рок, о природе которого ведомо лишь одному Господу. Ивейн никогда к нам не вернется.
Мартин сложил руки. Министрант тяжело дышал, тер лицо, покашливал и обременительно пыхтел. Парень старался как мог, но он просто не годился для таких обязанностей; надо бы, наверное, подыскать ему что-то другое. Может, Эрик поможет его пристроить, связи у него остались.
Слушая свой голос, он закрыл глаза, представляя, как кружат за окном снежинки. Если прогнозы не врут, то снегопад продлится еще не один день; на улицах будут грохотать очистители, стремясь разгрести заносы, под ногами будут разбрызганы химикаты, но снег так и будет падать, ложиться на тротуар, на припаркованные машины, сады, деревья, крыши и антенны. На пару дней мир окутает покров необыкновенной красоты. Тут он понял, что опять проголодался.
– Символ веры, – возгласил он.