— Ох, — я судорожно сглотнула, — вы не должны были смотреть. Нельзя было идти за мной.
— Я не знал, куда ты пропала, всего лишь хотел проследить, что ничего плохого не случилось, когда услышал плеск воды, а потом — он вдруг понизил голос до хрипловатого шёпота, — не смог оторвать глаз.
Я резко выдохнула, попавшись в плен его потемневшего взгляда.
— Гладкая кожа, Рози, по оттенку напоминающая густые сливки. Такая чувствительная, что от лёгкого дуновения ветра по ней пробегают мурашки. Тёмные блестящие волосы, укутавшие тело и открывшие взгляду только нежную соблазнительную грудь с розовыми сосками, к которым нестерпимо хочется прижаться ртом и ласкать языком, пока они не превратятся в твёрдые сладкие вершинки.
Я покачала головой, пытаясь остановить его, и совсем перестала дышать. Страстное томление, сжавшее грудь, мягкими волнами разлилось по телу, и я даже не шевельнулась, когда его пальцы проникли под юбку и коснулись завязок. Он смотрел мне в глаза, не отводя взора.
— Эта тонкая талия, Рози, которую можно сжать двумя ладонями, прижимая тебя крепче к себе, накрывая собой твоё тело. А эти искусительные бёдра, гладкие, словно самый дорогой шёлк. Их так приятно ласкать и нестерпимо хочется поцеловать.
Он провёл пальцами по внутренней стороне бедра, и я вздрогнула и задышала часто-часто, невольно раскрыв губы, пытаясь захватить пересохшим горлом как можно больше воздуха.
— Такая чувствительная и страстная... — шептал Джаральд, оттягивая пальцами краешек чулок, касаясь кожи и посылая горячие разряды пробегать по всему телу. Нежно и мучительно медленно он стал тянуть чулок вниз, проводя ладонью по ноге, пока не спустил его до самой щиколотки. О, боже! Мои ощущение сейчас были слишком похожи на те, что испытываешь прежде, чем достигнуть самой вершины удовольствия.
— Мне нравится прикасаться к тебе, чувствовать, как ты дрожишь, как пытаешься убежать, но не можешь.
Он поднёс мою щиколотку к губам, обвёл языком хрупкую косточку, медленно провёл кончиком по краю стопы, втянул в рот большой палец и легонько прикусил его. Я закрыла глаза, не совладав с собой, выгнулась в пояснице, сминая пальцами покрывало, и застонала едва слышно. Боже, если чтобы избавиться от этого влечения мне нужно умереть, то предпочитаю расстаться с жизнью прямо сейчас, потому что сил сопротивляться больше нет.
Стук в дверь меня спас. Слуга принёс лёд, но прикладывать его стоило не к ноге, а к пылающей груди, в которой словно бочку с порохом подожгли, и фитиль медленно тлел, подводя опасную искру к самому сердцу. От нестерпимого жара больно становилось всему телу.