С балконов унесли телевизоры, а удлинительные шнуры смотали и убрали подальше. Уже не встретишь бродячих собак, мирно полеживавших под сенью апельсиновых деревьев на обочинах и являющих собой неотъемлемую часть городского пейзажа. Отряхнувшись своими дряхлыми телами, они убрались куда-то – и этого никто не заметил.
У тебя есть радио, диван, кровать, небольшой письменный стол, а в ванной стоит стиральная машина, которая все так же не работает, – все как при Ребекке, когда она еще была жива.
Крышка у твоего стола из черного мрамора. Переселяясь в эту квартиру, ты перевез его в первую очередь. И поставил у окна. Стол так отполирован, что в нем отражается все-все. Даже птицы проплывают в его зеркальном отражении мимо тебя, когда ты сидишь за ним и работаешь.
Лето давно закончилось, и площадь под твоим балконом опустела.
Некогда наполненная топотом ног, человеческой речью и одинокими созерцателями, глядящими друг на дружку, широко распахнутая площадь теперь походила на разверзшуюся, застывшую в молчании пасть.
Именно здесь ты хочешь свести счеты с жизнью.
Именно здесь ты задумываешь то, что так и не исполнишь.
Иногда сюда, к фонтану, забредает собака – она мгновение-другое озирается и, даже не тявкнув, семенит прочь.
По брусчатке рассеяны газеты, трепещущие, точно маленькие паруса.
То, чем ты занимаешься, – тайна, потому что этого никто не видит и не знает.
Ты снова вспоминаешь детство.
И кричишь: «Поглядите, поглядите же, да погляди на меня! Поглядите! Поглядите на меня!..»
Ты лежишь в постели и прислушиваешься к звукам, которые когда-то тебя успокаивали, – но слышишь только шум невнятно звучащих имен, доносящийся издали вместе с приливным гулом машин.
Тебе нравится сидеть на балконе и любоваться гирляндами автомобильных огней. Разноцветных. Иногда ты примечаешь какого-нибудь водителя – он или курит, или болтает с женой, или просто глядит по сторонам. Иногда ты выходишь на балкон, сжимая в руках большую чашку кофе, и сидишь не шелохнувшись. Сидеть вот так – просто доставляет тебе удовольствие. Ты видишь, как твои губы сжимаются, приближаясь к своему отражению в кофейной чашке. И вьющийся над нею дымок кажется тебе таким красивым.
Ты вспоминаешь, как вился дымок над кофейной чашкой у твоего отца. Чашка стоит на маленьком столике со складными ножками посреди рыбацкой лодки.
Над озерцом клубится легкая призрачная дымка. Гулко поскрипывает, покачиваясь, лодка. Скрежещет, отвинчиваясь, крышка теромоса. Пахнет водой – озером…
Порой ты замечаешь с балкона птиц. Они пролетают мимо, не хлопая крыльями.