Сотни тысяч вооруженных интервентов залили кровью ее территорию, установили террор и стали заниматься грабежом. Так, восставший чехословацкий корпус по дороге из европейской части Советской России к Владивостоку сумел столько продать и вывезти природных ресурсов, что вся Чехословакия за их счет жила до ее оккупации фашистской Германией. Общий ущерб, нанесенный «культурными» государствами-интервентами, составляет 50 миллиардов золотых рублей, потери же населения в результате Гражданской войны и интервенции оценивается в 8 млн человек, причем 7,5 млн человек стали жертвами интервенции>217. Советская страна сумела в условиях разрухи оружием Красной армии и искусством своей дипломатии разгромить интервенционные армии, выбросить их за пределы своих границ, отстояв тем самым свое существование и независимость.
Советская власть в основном сумела сохранить территорию бывшей Российской империи, за исключением Финляндии, Польши и областей, уступленных Турции и Персии. Именно это ставят ей в заслугу белые эмигранты, в целом резко отрицательно относившиеся к советскому государству. На одной из встреч действительный член Академии гуманитарных наук, ростовский философ Г.П. Предвечный, который часто бывал во Франции и имел контакты с русскими эмигрантами первой волны, отмечал, что их примиряет с Советами именно сохранение страны в рамках императорской России. В свое время такое же отношение высказал и высланный В.И. Лениным крупный русский философ Н.А. Бердяев. «Идеологически я отношусь отрицательно к советской власти, – пишет он в своей книге “Истоки и смысл русского коммунизма”. – Эта власть, запятнавшая себя жестокостью и бесчеловечием, вся в крови, она держит народ в страшных тисках, но в данную минуту это единственная власть, выполняющая хоть как-нибудь защиту России от грозящих ей опасностей. Внезапное падение советской власти, без существования организованной силы, которая способна была бы прийти к власти не для контрреволюции, а для творческого развития, исходящего из социальных результатов революции, представляла бы даже опасность для России и грозила бы анархией. Это нужно сказать об автократии советской, как можно было бы сказать об автократии монархической»>218.
Русский коммунизм по сути своей представляет трансформированную (по Н. Бердяеву, «деформированную») традицию русской идеи, русского мессианизма, которая в условиях войны и разложения приняла иные формы. Это сказалось и на положении геополитики – после Октябрьской революции и изгнания интервентов геополитика отрицалась как научная дисциплина, однако достаточно эффективно использовалась на практике. Причем в новых, социалистических, условиях были возрождены старые геополитические идеи: «Восточничество как система идей, – подчеркивает Д. Схиммельпэнник, – не пережило русско-японской войны. Однако общее воздействие его, думается, еще долго сказывалось и после 1917 года. Новый режим стал прививать своему народу новыми словами, но старую мысль о единстве его интересов с интересами народов Азии в общей борьбе с “гнилым” буржуазным Западом. Миру отводилась роль по-прежнему ждать “света с Востока”»