.
Особенности административно-командной системы управления советским социумом состоит также в том, что ее власть имеет исключительную по своему масштабу силу, какую не знала европейская цивилизация и какая свойственна централизованной бюрократической машине древнего Египта>245. В этом нет ничего удивительного, ибо определенные условия порождают соответствующие им философии управления, социальные структуры и системы и технологии управления. Во всяком случае, именно советская цивилизация представляет собой уникальное явление в истории человеческого общества, несмотря на определенные аналогии с древневосточными социумами, в силу того, что она генерировала государство как своего рода сверхобщество. «В коммунистическом обществе, – отмечает А. Зиновьев, – государство превратилось в своего рода сверхобщество, живущее за счет общества, в которое оно было погружено. Здесь уже не государство служило обществу, а, наоборот, общество стало ареной, материалом деятельности государства, сферой приложения его сил, средством удовлетворения его амбиций и потребностей. Государство стало монопольным субъектом истории. В сферу его внимания вошли все аспекты жизни общества, включая экономику, культуру, идеологию, внешнюю политику и торговлю, воспитание детей, образование, спорт, быт и отдых людей, короче говоря – все, что имело хотя бы какое-то значение для жизни людей и общества в целом»>246. Следует отметить, что такого рода государство возникло в новой истории впервые, что сейчас Запад движется к такому сверхобществу (оно спроектировано тайным правительством Запада, в которое входят СМО, Бильдербергский клуб, Римский клуб и др.), поэтому система управления в советском социуме заслуживает внимания.
Одним из важнейших элементов в конструировании «системы» управления является феномен власти: он по-разному выглядит в рамках западной (теоретической) и восточной (эстетической) цивилизации. Известно, что для описания эмоциональной значимости власти употребляется понятие «харизма». В теологической и социологической (веберовской) интерпретации это понятие выступает сугубо западным и связано с легитимизацией претензий на власть (оно предполагает ответ на вопрос «на каком основании?»). Культурный (эмоциональный) фактор признания власти на Востоке – это не легитимизация, а эстетизация фигуры властителя. Легитимизация связана с нормативными идеями, именно они характеризуют мотивационную структуру, или системную сущность, западной цивилизации. Иными словами, речь идет об осознании человеком своей вовлеченности в круг нормативных идей (нормы и оценки); на них построен дискурс. Тот же синтоистский миф не имеет нормативных импликаций, чтобы аргументировать права императора на власть. Он возвеличивает фигуру правителя откровенно сказочными средствами, отсекая всякое критическое отношение к нему. Для понимания критического поведения человека существенно не только вышесказанное, но и то, что западный социальный порядок эгалитарен, восточный – иерархичен.