— Входи, Нонк…
Вхожу.
— Здравствуйте!
— Здравствуйте! — отвечает бабка, которая уже давно не выходила на работу.
Поверх одеяла, опершись локтем на постель, лежала одетая девушка лет пятнадцати.
— Здрасте! — произнесла она и облизнула ярко-красные губы.
На лицо симпатичная и не особо чтоб худая, только вот синячки под глазами. Из-за спины выглядывал мальчик лет пяти, ко всему, видно, безразличный. Впечатление было такое, будто у него что-то болело внутри.
Что бы я не отдала, чтоб мне сказали: «Садись!»
— Вот я молочка козьего принесла…
— Спасибо! — Девушка еще раз улыбнулась, сверкнув белыми зубами, и обратилась к бабке: — Бабусь, че там, козье-то можно?
— Я неграмотная. Нонка, прочитай ты.
Беру бумажку, сажусь и читаю. Очень интересно: можно все маленькими дозами… не по часам, а по желанию… кроме кукурузных изделий, жирных продуктов.
— Вот интересно, — завлекаю девушку в разговор, — кто-то же составил!
— «Пшенка, пшенка, кому пшенка!» — со слабым смехом сказала девушка. — Мы были до войны в Одессе с мамой и папой, там все так кричали. Я любила «пшенку», а сейчас вот, видите, нельзя…
— Ничего. Когда поспеет молодая кукуруза, вы уже будете ее кушать. А этот мальчик твой брат?
— Нет, мой спутник… Спутник, представься, как тебя зовут.
Мальчик уткнулся головой в подушку и ничего не ответил.
— У него то имя, которое вы дадите. Петя? Он кивает головой. Саша? Тоже кивает. Ему кажется, что под этими именами подразумевается другой мальчик.
— А если скажешь «Люся»?
— Что вы! Он так начнет активно отрицать — то девочка!
— А вы не глотнете несколько глоточков молока?
— Глотну.
— Отстань! — остановила меня бабка. — Вставать не велено.
— Не велено? А я из ложки попоить могу.
— С удовольствием! Только налейте мне в чашку, я устала, извините, передохну. — И опять легла.
— У-у! — пальчиком показал малыш на кружку и, не отрываясь, стал пить.
— Ну хватит, — снисходительно сказала девушка.
Видно, она была знакома с последствиями вредной для отощавшего организма манеры набрасываться на все съестное. У мальца оторвали кружку, и он опять уткнулся лицом в подушку.
Я налила девушке молока в стакан, и она вдруг часто-часто задышала. Выпила половину, протянула остаток мне и уронила голову на подушку.
— Потом допью, спасибо.
Какая у нее челка… Густая, почти до бровей, это так красиво, ей очень идет. Наши же челку стригут до начала лба. Я теперь так же буду… А какой чемодан под кроватью, а пальтишко какое с мехом висит на гвозде! И юбочка на ней в складку, как на моей матросочке.
— Ну, я пошла! Бабушка, отнеси в погреб, потом при желании можно еще немножко.