Она со значением долго пила; не моргнув глазом, до капли выпила чистый самогон… Ушли они куда глаза глядят, однако смудровали, что домой-то надо…
Слух сделал свое дело — отравил ядовитым паром все село. Утром опять на работу, опять бочонок с водой, только ездовой другой — мальчик лет пятнадцати.
Свадьба состоялась по полной программе. Орут песни, дело к ночи. Доля написала письмо и, заклеив конверт, направилась к двери. Муж спрашивает:
— Далеко?
— Опущу в ящик письмо на Ейск.
Бросила письмо в ящик да и поплыла на шквал свадебных звуков. Влезла в дырку частокола и оказалась в палисаднике. В открытом окне влажная белая рубаха прилипла к молодецкой спине жениха.
— Здорово, кореш, — тихо позвала она.
Спина разворачивается, в окне удивленное хмельное лицо казака. Вместо ответа — одна нога в окно, вторая, прыжок… И были таковы. Завеялись куда-то на четыре дня!
Ой, что было, что было! Позор. Невесту погрузили в телегу и увезли восвояси.
Толки сгущались. Наконец возлюбленные явились твердой походкой — видать, что-то порешили. Парень вошел в родительский дом и тут же был убит наповал: отец поднял на вытянутые руки бидон с брагой, в каких молоко возят, и бросил. Бидон пришелся на грудь.
Доля в это время стояла посреди своего опустевшего дома.
Прошли годы, попадаю я в Краснодар на какой-то праздник.
Попросила у секретаря крайкома «Волгу», взмолилась: «Хочу по хаткам пробежаться». А там знают: после разлуки человеку пробежаться по хаткам — значит, глотнуть кислороду в тоске по родным местам.
Вижу, сидят под копной бабы, отдыхают, кто молоко пьет из водочной бутылки, кто на спине лежит, закрывшись от солнца. Пожухли мои подружки… Ветер да солнце, тяжести разные плюс годы.
Две бабы, стоя на коленях, разглядывают спину сидящей на земле женщины. Голова ее опущена книзу, а задранная кофточка немного кровью взялась.
— Не трогай, — советует одна. — Сейчас приедут.
— Давай подорожником залепим — и всё.
— А ты не то зарезала меня, — весело подвизгивает пострадавшая.
— Доль, а Доль, прости ты меня… Неловко получилось как-то, серпом, кончиком…
— Вот зарезала, зарезала меня, — попискивает Доля.
Доля, милая Доля! Ты в гурте со всеми. Живая, здоровая.
А ранка — это чепуха…
— Здравствуй, Доля!
— Нонк, здравствуй и прощай, сейчас кончусь…
Заурчал мотоцикл. Разошелся по степи запах аптеки: из коляски спрыгнула медсестричка в белом халате. Встала на колени и начала обрабатывать рану.
— Ой! — повела плечом Доля. — Щипает…
— Ну, потерпи, миленькая, ну, хорошая моя, потерпи, дорогая. Сейчас, сейчас. Все будет хорошо. Все будет очень хорошо — ранка маленькая.