Проснулась от маминого голоса и, резко встав, чуть не крикнула:
— Я на квартиру поеду!
— Мы потом сходим, дочка, — провела мама рукой по моему плечу.
— Нет! Не сходим! Отойди! Не люблю тебя! К ним хочу на квартиру!
Я выскочила и подбежала к урчащему грузовику.
— А я?!
— Ладно, Ира, я завтра приведу ее, — успокоил маму хозяин.
Я и не подумала оглянуться на маму. Я еду на квартиру на полуторке!
Я буду ночевать там!..
Приехали. Один из домов полностью пустой — аж три комнаты. Пробежались мы с соседской дочкой, выглянули в каждое окно и выскочили во двор. Начали выгружать! Интересно! Смотрю, девчонка сидит на ступеньках и ест кубик бело-желтый.
— Что это? Дай!
— На.
Откусываю, жую… Новый вкус, хороший. Это был сыр. И новая девочка с сыром — интересно. А еще ж ужин, ночевка… Здорово!
…Я и не знала, что так загорится у меня в груди от немедленного желания встать с постели и быстренько очутиться возле мамы. Сопят все кругом. Хозяин храпака дает, в окнах темнота… Скорей бы утро! Не буду спать, чтоб скорей ночь кончилась!
Проснулась от мамочкиного голоса:
— Нагостевалась?..
Вместо ответа я вскочила и прижалась к маме, обвив руками ее шею. Опять наш дворик дорогой! И мама, и мамина подруга — как хорошо! И груши распрекрасные… Чего там говорить! Я им показала, как надо рвать, — не подряд, а вразнобой, незаметно.
…Так сейчас и на заморских музыкантов набросились, как тогда я на квартиру, полуторку, ночевку в новом доме… Америка? Хорошо! Возьмем Америку — запляшем и закричим, как они. Законно, преклонение перед Америкой — прет устроенность быта, красота в одежде, яркость предметов… Возле гармошки навоз, корова и беднота. Эти же, патлатые, богатенькие, в красоте живут. Достать их не достанешь, а в музыке — пожалуйста! Под них, под них и только под них.
Музыкальный инструмент — выходка образа жизни, национальности. Народ создает свою музыку органично; и ему, этому народу, подобраны соответствующие музыкальные инструменты. Неимущий, нищий народ склонен к ломке своих устоев. Они ему не дороги, как не дорога нищета. Кидается туда, где блестит, сверкает и манит. Тянется не к заморской музыке — тянется к той, что исторгает музыкант, богато и красиво живущий. Кто-то рвет корни и летит в «счастье», но далеко, далеко не все. Бывает, как ковыль от ветерка, колыхнется с любопытством — да и только. Рвать и лететь — сохрани боже… Треснет жизнь, умрет родня, свои люди, закончится род… Нипочем не надо!
Детство избавляет от таких трудных задач. В детстве легко и радостно. Какая-то ты невесомая, всеми любимая, защищенная гуртом людей. Одно-единственное желание, чтоб мама, мамочка дома оказалась, когда приду.