Я решила, что горячая ванна с солью снимет усталость и расслабит. Когда всё было готово, я разделась догола и услышала его:
— Прекрасно выглядишь.
— Что тебе от меня нужно? — раздраженно спросила я.
— Ничего. Мне просто скучно, — безразлично бросил он.
— А я тут при чём?
— Ну а кто, если не ты? — с усмешкой спросил Рома.
— Оставь меня. Я устала уже от тебя! Я хочу жить своей жизнью, любить и быть любимой, но я не могу!
— Тебя никто не полюбит, никогда.
— Почему? — его слова резанули душу. Где-то в глубине души я боялась именно этого.
— Кто из твоих парней примет тебя с таким прошлым? Ты убийца.
— А ты насильник, — ледяное спокойствие сковало моё сердце. Я возненавидела Рому ещё больше, если такое вообще было возможно.
— Да. И знаешь, что? Мне это нравится! Ты не первая, с кем я так поступил. Ты даже не представляешь, сколько удовольствия доставляют ваши крики, слёзы и мольбы, — на его призрачном лице я распознала удовлетворение и наслаждение. — А как приятно знать, что ни одна из тех девиц не сможет никому рассказать о том, что я сделал. Но появилась ты со своим дебильным даром и разрушила мою жизнь.
— Значит мы квиты, — пожала плечами я и залезла в ванну.
Рома продолжал сокрушаться и когда окончательно мне надоел, я сходила за плеером и продолжила водные процедуры, слушая любимую музыку, которая заглушала нелюбимого призрака. Ему надоело моё безразличие, и он исчез, а я спокойно вздохнула, помылась и отправилась спать. Слова призрака долго не давали мне заснуть, была в них доля правды. Завтра был ещё один выходной, и я очень хотела связаться с мамой. С такой родной, светлой, любимой мамой. Она должна знать, что делать, она поможет мне советом, должна помочь. Представляя такую родную маму и долгожданную встречу с ней, я уснула крепким сном.
Всю ночь мне снился дом, мама, друзья… Проснулась я выспавшаяся, но опечаленная. Сны навеяли на меня тоску по дому. Долго грустить не позволил Лёпа, он с глухим звуком спрыгнул с подоконника на пол и медленно, грациозно подошёл ко мне и начал тереться о ноги. Я принялась тискать кису. Его шерстка стала другой — пушок сменился лоснящейся, длинной шерстью. Это уже был не котёнок, а настоящий, почти взрослый чунцыл. Вот крылышки вылезут и будет взрослым. Я почесала ему шейку и обнаружила там свёрток с уже знакомым почерком:
" Доброе утро, моя девочка. Я безумно по тебе соскучился. Жду не дождусь нашей встречи.
Навеки твой Алекс".
Настроение тут же улучшилось, и я, окрылённая, помчалась в столовую. Набрала полный поднос еды и села за наш столик, где компанию мне составила Мила. Я поймала себя на мысли, что ни разу не общалась с ней один на один, только в компании подруг.