Большую часть своего времени я провела, сидя на краю кровати, интересуясь, когда они меня выпустят. Я спала. Я думала о жизни, обо всём в ней, и обо всех низких вещах, которые я делала. Я украла парня Аманды в старой школе, увела его обещанием того, что сделаю ему минет. Я подстроила это, потому что кто захочет мужчину, которого можно так легко увести? Думала о времени, когда я трахалась с Кэвином Хартнайком, и заставила его плакать, когда не захотела больше этого делать. Или о том, как приглашала Гэри Адельстайна присоединиться к Эвану Фронету со мной в постели, даже если Эван не соглашался. Думала о моём первом анальном сексе перед тем, как мне исполнилось восемнадцать. Гэри удерживал меня над кухонным столом, когда он и Эван трахали мою задницу, пока я кричала как мелкая сучка.
После этого я плакала у Эвана на плече, потому что это была моя вина, разве нет? я задела его чувства, и это я хотела оргию, не так ли? Это то, что он сказал мне, когда толкнулся свои членом в мой рот позже той ночью −̶ что мы были равными, и я получила ту оргию, которой хотела. Если бы я просто расслабилась, это не было бы настолько болезненно, и им бы не пришлось меня удерживать.
В белой комнате в Вестонвуде не было ничего, что могло бы меня отвлечь. Я даже трахнуть себя не могла. Всё, что я могла делать, это пялиться на этот белый туалет, на эту маленькую раковину и думать: сраный мой Боже, что я наделала? Что я наделала? Что я наделала?!
Я держала тот нож для чистки копыт в своих руках впервые за несколько лет. Я чистила копыта Снежку. Они уже были достаточно чистыми, потому что Линдси заботилась о моей лошади больше, чем я. На руках были мозоли, и я плакала.
В этой комнате, где поговорить можно было только с унитазом, я потёрла руки. Там всё ещё были мозоли. Я видела маленькие тёмные пятна на местах там, где они были. Я держала тот нож в тот день. Из всех сраных вещей, которые я сделала, все предательское, душераздирающее, хладнокровное дерьмо, которое я сделала, самым худшим было ударить Дикона.
В той комнате, в которой не было ничего существенного, я чувствовала запах конюшни, запах навоза и песка, едкий запах сена. Я слышала скрежет ножа по копытам, пока чистила их. Снежку −̶ такому хорошему и теплому −̶ понабилась минута, чтобы вспомнить меня. Я боялась, что он меня ударит, так что села там, где он не смог бы до меня достать. Страх был там, просто под ребром, которое всегда болело, когда я думала о том, как он ударил меня в последний раз.
Я думала об этом снова и снова, и о том, как бросила его. Насколько нетерпимой и полной ненависти я была, чтоб сбросить свою ответственность на Линдси?