Что может этому помешать? В первую очередь консерватизм мышления. Дед может сам не захотеть уходить из Ратного. Как выманить? Учебный центр! Рано или поздно, если дело пойдет, ему в Ратном тесно станет. Человек двадцать — двадцать пять на дедовом подворье разместить можно, но занятия проводить будет уже негде, да и конюшню на двадцать пять голов не разместишь. А нужно еще где-то хранить припасы, амуницию, свою кузницу иметь, лазарет, гауптвахту, наконец. Нет, уломаем деда!
Ну что ж, сэр, будем в графья выбиваться? А что, чай, не в дровах найденные!»
* * *
На Княжьем погосте[1] пришлось задержаться. Во-первых, крестили музыкантов и Роську, во-вторых, погостный боярин Федор Алексеевич — давний дедов приятель — уломал-таки деда посидеть за чаркой, как в былые времена, мотивируя свое предложение необходимостью отпраздновать крестины, в-третьих, лошади нуждались в отдыхе.
На первый взгляд боярин Федор ничего особенного из себя не представлял — обычный бородатый мужик, среднего роста, «выше средней упитанности», русоволосый, как, впрочем, и большинство местных жителей, разве что одет побогаче да манеры имеет властные. Так на то и боярин. Однако веяло от Федора Алексеевича, несмотря на пузатость, волосатость и хамское обращение со слугами, чем-то таким, чего Мишке ЗДЕСЬ встречать еще не приходилось… интеллигентностью, что ли? Нет, скорее, интеллектуальностью, если можно так выразиться.
Было что-то такое во взгляде, в манере выслушивать ответы на, казалось бы, совершенно простые вопросы, в кратких, но емких и точных замечаниях в разговоре… В общем, погостный боярин, которого Мишка по пути в Туров видел лишь мельком, вызывал к себе интерес.
С дедом боярин Федор вел себя запанибрата — называл его Кирюхой, а дед, в свою очередь, простецки именовал боярина Федькой. Чувствовалось, что были они очень давними и близкими друзьями, и с годами их взаимное благорасположение ничуть не уменьшилось.
Уставшие и намерзшиеся в дороге ребята быстро разомлели от сытной еды и чарки меда, поднесенной по поводу крестин. Некоторое время, пока дед красочно живописал своему старинному приятелю туровские приключения, они еще держались, но, когда разговор переключился на неинтересные для них темы, начали откровенно клевать носами.
Мишка же на еду, а особенно на мед, не налегал и, когда мать увела ребят спать, остался за столом, больно уж интересный разговор пошел у деда с погостным боярином.
— Ты смотри, как ловко Мономах своих сыновей рассадил, — вещал Федор. — Сунутся с запада ляхи или угры — на Волыни их Андрей Мономашич встретит, попробуют из Дикого Поля половцы набежать — в Переяславле Ярополк сидит. Опытный воин, не единожды уже поганым задницы драл. Надумают черниговцы на Киев идти — Юрий из Залесья им в спину ударит. Сунутся полоцкие князья — тут и Вячеслав в Турове, Ростислав в Смоленске. Да еще Мономах дочку Агафью за Всеволода Давыдовича Городненского