— Мне в жизни не было так худо, — вздохнула девушка.
— Так что я могу предположить, что вы не собираетесь в ближайшем будущем снова приложиться к бутылке?
— О, никогда больше, преподобный отец!
— Хорошо, тогда слушайте. Бог прощает вам гнев и тот момент слабости. Больше не думайте об этом. Чувства отца Уилфрида вы можете приписать страху старика остаться в одиночестве. Выходите замуж за Дэвида. Я даю вам мое благословение, если оно вам нужно.
— Благодарю вас, преподобный отец.
— Теперь все в порядке?
— Да, преподобный отец.
Я услышал, как отец Бернард отдергивает занавеску, затем увидел, что он стоит напротив мисс Банс. Он положил ей руку на голову, и девушка перекрестилась.
* * *
Теперь мне стало понятно, почему тогда, после рождественского богослужения, мисс Банс, выйдя из дома отца Уилфрида, влетела в ризницу, возбужденная, вся в слезах, и стала искать свой зонтик.
— Вы не видели мой зонтик? — спросила она тогда нас.
Мы трое, Генри, Пол и я, покачали головами, с интересом наблюдая за тем, как бедняжка носилась по комнате, переворачивая все вверх дном. Не найдя зонтик, девушка вышла на улицу прямо под дождь и побежала по тропинке к выходу с церковного двора.
— Она очень странная, — заявил Пол. — Как, по-вашему?
Мы с Генри ничего не сказали и продолжили складывать в стопку книги гимнов на полке, как нам велел отец Уилфрид.
Пол уселся на скамейку, положив ногу на ногу. Отец Уилфрид уполномочил его присматривать за нами, и он теперь считал себя начальником.
— А она недурно выглядит, эта женщина, — сказал Пол.
Это замечание я часто слышал от его отца в социальном центре.
— Даже хорошенькая, в определенном смысле, — продолжал он. — Готов спорить, она тебе нравится, скажешь, нет, Генри?
Генри ничего не сказал, только быстро взглянул на меня, не прекращая разбирать книжки.
— Спорим, ты уже представлял ее голой, да?
Пол встал и подошел к двери — проверить, что отца Уилфрида нет поблизости. Его действительно не было. Свет по-прежнему горел в его доме, а он всегда гасил его, когда выходил из помещения, пусть даже на минуту.
— Давай признавайся, — продолжал Пол. — Ты можешь мне сказать. Ты думаешь о ней, когда занимаешься этим?
Генри повернулся и посмотрел на него.
— Ведь так? — настаивал Пол. Он бросил взгляд на дом отца Уилфрида. — Я считаю, что преподобный отец должен об этом знать.
— Нет, — сказал Генри.
— Почему же?
— Нет, — повторил Генри, и в этот раз мольба в его голосе уже не звучала.
— Он идет! — крикнул Пол.
Мы услышали, как хлопнула входная дверь дома и раздались шаги отца Уилфрида на посыпанной гравием дорожке.