— Не знаю, преподобный отец. Может быть, вы забыли его там по ошибке.
— Да, возможно. Я не помню…
— Хотите, я принесу его вам, преподобный отец?
Отец Уилфрид очнулся и посмотрел на меня:
— Не знаю, что бы я делал, если бы потерял дневник, Смит. В нем все, понимаешь? Все. Именно с его помощью я сохраняю контроль над своими мыслями. Благодаря дневнику я понимаю, откуда взялась та или иная мысль. Я могу проследить ее источник. Могу определить место, откуда все пошло не так. Это карта. Понимаешь?
— С чем все пошло не так, преподобный отец?
— С Маккаллоу.
— Принести вам дневник, преподобный отец?
— Нет, нет. — Отец Уилфрид раздраженно махнул рукой. — Я сам пойду на колокольню.
Он вышел. Я последовал за ним и долго смотрел, как он идет вдоль прохода и разговаривает сам с собой. Не знаю, отдавал ли он себе отчет в том, что по-прежнему держит в руке шпагу.
Новорожденный ягненок вызвал столько волнений, что завтрак растянулся надолго, так что к мессе мы отправились с опозданием. Но никто особенно не беспокоился, все веселились, как это всегда бывало в пасхальное Воскресенье, и предвкушали посещение обители на следующий день.
В фургоне мистер Белдербосс достал гармонику, и все исполнили «Придите, наш Господь воскрес» и «Иисус живет, и я живу». Мисс Банс впервые за эти дни начала улыбаться. Мать сидела с закрытыми глазами, радуясь редкому солнцу, своим появлением благословившему побережье в это утро. В его лучах море приобрело глубокий синий цвет, какого я здесь никогда не видел раньше. Ко мне вернулась надежда, которую ощутил в Сент-Джуд, когда мы только выехали в Лоуни. Не нужно было ни о чем беспокоиться. Паркинсон и Коллиер повесили эту жуткую штуку в лесу, чтобы напугать нас, но этим как будто угроза и ограничилась. Они были не более чем детьми-переростками, увлеченными игрой «Стукни в дверь и беги».
Я впитывал все, что дарило это утро, — теплый солнечный свет, мягкие тени на полях, сверкание вод ручейка, бегущего под ивами к морю, — и смог убедить себя в том, что нам никто не может причинить вред.
Теперь я смеюсь, вспоминая собственную наивность.
* * *
Показался невысокий шпиль церкви Священного Сердца, и мы перестали петь, чтобы услышать колокольный звон. Но колокола не звонили. Слышно было только блеяние овец в поле.
— Это странно, — заметил мистер Белдербосс. — Там всегда звонят в пасхальное Воскресенье.
— Я знаю, — отозвался Родитель. — В Пасху всегда звучит полный перезвон.
— Почему все стоят снаружи? — спросила мисс Банс, когда мы подошли к церкви.
— Что происходит, преподобный отец? — присоединилась к ней миссис Белдербосс.