— А что бы отец Уилфрид сделал с этими нашими друзьями, Тонто? — поинтересовался отец Бернард.
— Я не знаю.
— Не сказать чтобы ты много говорил о нем. Ты ладил с ним?
— Наверно.
— Только наверно?
— Он много делал для бедных.
Отец Бернард посмотрел на меня и улыбнулся:
— Это точно. Я знаю, Тонто. — По просьбе Матери он начал задергивать шторы. — Я спрашиваю только потому, что сам не так много знаю об этом человеке. То есть я знаю, что его очень уважали, но был ли он сам доволен тем, что делал, как по-твоему?
— Думаю, да.
— Я имею в виду, каким он казался незадолго до смерти?
— Каким казался?
— Да.
— Я не знаю.
— Как по-твоему, у него было что-нибудь на уме?
Из-за занавеса раздался звук колокольчика, и Мать выключила верхний свет.
— Я не знаю, преподобный отец.
Отец Бернард понял, что я прикидываюсь тупым, но лишь улыбнулся и переключился на ряженых.
— Кто это у вас в лиловом? — шепотом спросил он, указывая на актера, приклеивающего свой ус на место.
— Янычар, — ответил я.
— Злодей? Он похож на злодея.
— Да.
Первым из-за кулис показался Коллиер, одетый в поношенный килт, балахон арлекина и цилиндр, похожий на сломанный колпак дымовой трубы. На руке у него висела плетеная корзинка.
— А это кто? — спросил отец Бернард, прикрывая рот.
— Это Браунбэгс, — ответил я. — Он собирает деньги.
— Деньги?
— От вас ждут, что вы дадите немного денег, перед тем как ряженые начнут представление.
Браунбэгс обошел всех присутствующих; все, покопавшись в карманах в поисках мелочи, бросали монетки в корзину. Каждый раз, когда раздавался звон металла, Браунбэгс касался пальцем полей цилиндра. Закончив собирать деньги, он прочитал:
— Дай каждый столько, сколько найдет,
Ведь мы к вам вернемся лишь через год.
Зажгите огонь, и пусть пламя пылает.
Веселых ребят здесь каждый узнает.
Мать захлопала, все остальные последовали ее примеру. Браунбэгс удалился, а вместо него на сцену вышли святой Георгий и его дочь Мария.
— Это не тот ваш парень из Литтл-Хэгби? — шепотом спросил отец Бернард.
Я вгляделся в актера. Отец Бернард правильно понял: Марию изображал тот долговязый алтарник, помогавший священнику на заутрене. Теперь он был в белокуром парике и белом платье, запачканном по подолу грязью.
Святой Георгий вытащил шпагу из ножен, прижал Марию к себе и сказал:
— Святой Георгий — это я,
Я Инджиленда победитель.
Мне шпагу выковал Спаситель,
И мечет огнь рука моя.
В темноте послышался громкий шум, и на сцену выступил янычар. Он тоже обнажил шпагу. Все уже втянулись в действие и шикали и свистели, как по команде, даже Дэвид, который выпустил руку мисс Банс и смотрел на актеров, зачарованный, как ребенок на утреннике.