. Целая полка была уставлена безделушками, вырезанными из остатков морской фауны. Здесь были моржовые зубы, отполированные так, что они просвечивали, как китайский фарфор. Выгравированные на них изображения шхун и боевых кораблей поражали затейливостью деталей. Напротив одной из стен стоял комод с ящиками, наполненными образцами птичьих яиц, каждое из которых было снабжено этикеткой с названием на английском и латыни и датой, когда оно было найдено. Возраст некоторых из них исчислялся десятилетиями.
На полу и поверх длинных шкафов были расставлены разные диковинки викторианского периода под пыльными стеклянными колпаками, которые в детстве пугали меня до смерти. Жутко яркие экзотические бабочки, пришпиленные к березовому пеньку, две белки, играющие в крикет, в кепках и наколенниках, паукообразная обезьяна в феске и с курительной трубкой.
Там были шарманки и сломанные заводные игрушки, ухмыляющиеся марионетки, оловянные заводные волчки, а между нашими кроватями стояли напольные ходики, цифры на которых были представлены изображениями апостолов. Мать, конечно, находила их чудесными. Когда мы были маленькими, она рассказывала нам историю каждого: как Андрей предпочел быть распятым на косом кресте; как Иаков был избран быть с Иисусом во время преображения и как по возвращении в Иудею он был обезглавлен Иродом Агриппой; как Матфей сменил предателя Иуду и обратил в христианство людоедов Эфиопии. Все они страдали и тяжко трудились, так что мы должны делать то же самое. Ибо Божий труд никогда не бывает легким.
Я слегка тронул Хэнни за плечо, и он обернулся ко мне.
— Мать говорит, что я должен тебя искупать, — сказал я.
Я изобразил, как скребу себя под мышками, и Хэнни улыбнулся и направился к полке, где стояло набитое чучело кряквы.
— Ее нельзя брать в ванну, — сказал я.
Он надулся и крепко прижал утку к себе.
— Ты ее испортишь, Хэнни.
Я достал полотенца, и брат последовал за мной через лестничную площадку к ванной комнате. Утку он отказался оставить и пристроил ее на край ванны, а сам погрузился в пену, прислушиваясь, как ветер завывает в трубах и стоках. Он кивнул, послушал, потом снова кивнул.
— Это просто ветер, Хэнни, — сказал я, — он не разговаривает с тобой.
Хэнни улыбнулся и сполз под воду, вызвав на поверхности целую шапку мыльных пузырей. Брат оставался под водой чуть дольше, чем это, с моей точки зрения, было бы нормально, и уже когда я собрался вытащить его наружу, он вынырнул с открытым ртом и моргая. Мокрые волосы налипли на уши и шею.
Я извлек Хэнни из ванны через полчаса. Вода остыла, и вся пена пропала. Я не спеша вытер брата в той последовательности, к которой меня приучила Мать. Это был один из многочисленных ритуалов, которым мы должны были следовать ради нашего здоровья, так же как чистка зубов горячей водой и обработка ногтей через день.