Я еще ничего не рассказывал доктору Бакстеру о «Якоре» или Лоуни, но он говорит, что может распознать во мне накопившуюся с давних пор негативность — это его слово — и что я должен постараться от нее избавиться.
Я сказал ему, что для меня, как сотрудника музея, копание в прошлом вообще является профессиональным заболеванием, а он засмеялся и сделал запись у себя в планшете. Я, кажется, ничего не могу сделать или сказать без того, чтобы он не сделал об этом запись. Будто я какой подопытный кролик, черт побери!
* * *
Поскольку все сидели дома, в «Якоре» стала все больше ощущаться нехватка места, и в ожидании перемены погоды народ разбредался из гостиной в поисках хоть какого-нибудь личного пространства. Мать, мистер и миссис Белдербосс, отколовшись от других, занялись исследованием дома в надежде откопать какие-то приличные столовые приборы взамен той потемневшей утвари гигантского размера, которой мы до сих пор были вынуждены пользоваться. Родитель отправился в кабинет — старая мебель там была декорирована в стиле росемалинг[15], и он хотел на нее взглянуть. Мисс Банс и Дэвид сидели порознь на оттоманке и читали. Хэнни наверху рисовал девочку, увиденную им в Лоуни. Девочку и чайку со сломанным крылом.
И только отец Бернард рискнул выйти наружу — взяв с собой Монро, он отправился на длительную прогулку, с которой возвратился уже ближе к вечеру.
Я на кухне заваривал чай для Хэнни, когда священник, насквозь промокший, вошел в дверь. Вода лила с него ручьями. Он снял кепку и выжал ее на ступеньках. Монро сел неподалеку, смаргивая дождевую воду и тяжело дыша.
— А я-то думал, что милостивый Господь обещал не затапливать больше мир, — провозгласил отец Бернард, вешая пальто с обратной стороны двери. — Надеюсь, ты уже начал строить ковчег, Тонто.
Он взъерошил пальцами волосы и указал Монро на угол, где на полу было постелено старое одеяло.
— Твоя мать, я вижу, много работает, — сказал отец Бернард, вытирая руки и направляясь к плите, где Мать поставила тушиться какое-то блюдо.
Он поднял крышку, и лицо его покрылось капельками влаги.
— Храни нас Господь, — сказал он. — К счастью, у меня железная воля, иначе я бы уже орудовал ложкой, так что ты бы и глазом не успел моргнуть.
Появилась Мать и закрыла за собой дверь.
Отец Бернард снова накрыл крышкой кастрюлю и улыбнулся:
— Благослови вас Бог, миссис Смит. Мой старый учитель в семинарии всегда говорил, что накормить священника — это лучший способ восхвалить Господа. Представьте, я даже не уверен, на чьей вы стороне, если подвергаете меня такому искушению.