— Да, собственно, ничего не произошло… — Мистер Белдербосс покачал головой. — По-моему, полицейские сначала хотели забрать меня, но у меня такое впечатление, что они подумали, будто я малость чокнутый, раз болтаюсь посреди ночи, ну я и не мешал им так думать, так что они отвезли меня домой.
— Во сколько это было?
— Ох, не знаю. После полуночи. В час-два, наверное. Я не помню.
— А что заставило вас пойти к Уилфриду в такой поздний час?
— Я просто хотел убедиться, что никто не украл цветы. Они были довольно дорогие, видите ли, но дело на самом деле не в деньгах. Я попросту не мог заснуть, переживая, что он лежит там совсем один и думает, что никому нет до него дела.
— Уилфрид теперь с Господом. Он знает, как вам его недостает. Я не думаю, что, для того чтобы убедить его в этом, вам нужны цветы.
— Но кто-то взял их.
— A-а… И что же вы сделали?
— Вот в этом суть, преподобный отец. Я бродил по кладбищу, надеясь увидеть, не положил ли кто-то их на другую могилу. Люди делают такие вещи, верно? Например, если забыли принести с собой или не могут себе позволить купить букет. А потом я увидел эту женщину. Она сидела в маленькой будке, там есть такие, вы знаете, преподобный отец?
— Да.
— Поначалу она показалась мне вполне нормальной. На ней были модная шляпка, мех вокруг шеи и новые туфли, как будто она возвращалась домой с вечеринки… или что-нибудь в этом роде. Я собирался спросить у нее, не видела ли она, чтобы кто-то подозрительно себя вел, но когда я подошел поближе, я понял, что она пьяна. Вы знаете, что это за запах? А когда женщина сдвинулась, пальто у нее распахнулось, и внизу, ниже пояса, на ней ничего не было, если вы понимаете, что я имею в виду, кроме туфель. Она все говорила с кем-то по имени Натаниел. Я подумал: с кем она тут разговаривает? А потом понял, что она думала, что я — это он. Она продолжала благодарить меня за то, что я послал ей эти цветы. Тогда я спросил: какие цветы? И оказалось, что рядом с ней на скамейке лежат цветы Уилфрида. Даже карточка была на месте.
— Продолжайте.
— Ну, я попытался забрать их у нее, она завизжала, и дальше все, что я помню, это два бобби с фонарями, которые шли по дорожке. Женщина исчезла, а я остался стоять с букетом гиацинтов. Я чувствовал себя как дурак, преподобный отец. Вот так вляпаться в неприятности с законом — в моем-то возрасте! Вы представляете?
— Это нормально, Рег. Я имею в виду, тосковать по людям, которые умерли.
— Но совсем не нормально идти на кладбище посреди ночи.
— Я не уверен, что, когда вы скорбите, можно говорить о чем-то нормальном или ненормальном. Но было бы лучше, наверно, если бы вы пошли навестить могилу вашего брата в течение дня. Вряд ли лично мне захотелось бы бродить по Большому Северному кладбищу в темноте.