В коридоре Кен вытащил из кармана пиджака плотный кремовый конверт. Я предположил, что это открытка с пожеланием скорейшего выздоровления и что он хочет вернуться, чтобы отдать ее Сингу Рана. Несмотря на его несентиментальный вид, я подозревал, что Кен из тех людей, кто может принести другу такую открытку. Он мгновение смотрел на конверт, словно не понимая, что это такое, а потом медленно извлек оттуда открытку, словно собирался объявить победителя, получившего какую-то высокую награду.
Это была белая открытка с небольшими серебряными колокольчиками, розами и витиеватой золотистой надписью.
— Это мое приглашение, — сказал Кен, словно никогда прежде не получал ничего подобного или словно это произошло так давно, что уже стерлось из памяти.
Он осторожно держал обеими руками белую открытку с золотистой надписью, словно необычайно хрупкую драгоценность.
— Мое приглашение, — повторил Кен Гримвуд. — Я собирался пойти туда сегодня. Или вчера? Моя Трейси хотела забрать меня. Но я остался здесь. Все пропустил. — Он показал на друга. — Потому что он попал сюда.
Он коротко засмеялся и сунул приглашение обратно в карман.
— Моя Трейси распсиховалась.
«Одиночество», — подумал я.
Вот что такое старость. Это даже больше, чем звонки среди ночи. Это одиночество, которое наступает, когда почти все, что вы любили, исчезло.
Коротко стриженный парень в костюме остановил нас, когда мы входили в церковь.
— Невеста или жених? — спросил он.
— Ни то и ни другое, — ответил Кен, и парень укоризненно взглянул на нас, словно слышал уже сегодня эту шутку.
— Мы со стороны невесты, — сказал я, и парень дал нам по белой розе в петлицу. Их короткие стебельки были обернуты серебряной бумагой.
Мы вошли внутрь. Свет струился сквозь витражные окна, освещая женщин в шляпках. Сильно пахло розами. В церкви было полно детей, носящихся взад-вперед по приделу, и их смех перекликался с возгласами родителей, пытающихся призвать их к порядку.
Кен продолжал держать в обеих руках розу, словно крошечный букет. Я взял у него розу и вставил ее в петлицу пиджака. Потом мы стали искать место рядом с гостями со стороны невесты, поближе к выходу, словно собирались быстро исчезнуть. Возле алтаря ждали двое юношей и женщина-викарий. Трейси стояла в переднем ряду и поправляла шляпку.
— Я не знаю этих людей, — пробормотал Кен.
Я увидел, что дочь заметила его. Она направилась к приделу, придерживая шляпку, цокая по плитам высокими каблуками.
— Рада, что ты пришел, папа, — сказала она.
Коротко кивнув мне, она взяла отца за руку и осторожно заставила встать.