Но Джина то появлялась в нашей с сыном жизни, то исчезала. И постепенно что-то неизменно стало мешать добрым намерениям. По моему опыту, добрые намерения очень легко задвинуть подальше или вообще про них забыть.
Джина хотела быть хорошей матерью. Я знаю, что она хотела. Я знаю, что она любила Пэта. Я в этом никогда не сомневался. Но она всегда оказывалась в шаге от осуществления этого намерения, а жизнь шла своим чередом, и что-то постоянно возникало у нее на пути. Ее второй муж. Работа за границей. И я, конечно. В первую очередь.
Несколько минут мы сидели молча.
— Это так и будет продолжаться? — спросил я.
— Как?
— Ты сама знаешь, Джина.
— А ты чего хотел? Чтобы мы мило беседовали друг с другом? Наверное, в первый раз за все время.
— Я не хочу так, — ответил я. — Сколько еще мы будем плеваться ядом друг в друга?
— Не знаю, Гарри. Пока нам не надоест его вкус.
— Мне он надоел много лет назад.
Мы сидели в тишине, словно людей, которыми мы когда-то были, больше не существовало. Словно между нами ничего не было. А это неправда.
— Он и мой сын тоже, — проговорила она.
— Биологически, — уточнил я.
— А как еще?
— Шутишь? Знаешь, Джина, я думаю, это здорово, что ты вернулась.
— Лжец.
— Но я не хочу, чтобы ему было больно.
— Отчего ему может быть больно?
— Не знаю. Новый мужчина. Новая работа. Новая страна. Что еще?
— Со своими детьми не разводятся.
— Мне нравится, когда люди говорят мне об этом. Потому что это неправда. Очень многие разводятся со своими детьми, Джина. В основном это мужчины. Но не все.
— Хочешь, нарисую тебе диаграмму, Гарри?
— Не вопрос — я дам тебе ручку.
Я поднял руку, подзывая официантку. Джина пригнула мою руку обратно к столу. Мы коснулись друг друга в первый раз за много лет, и это было как электрошок.
— Я развелась с тобой, Гарри, а не с ним. Я ушла от тебя, а не от него. Я перестала любить тебя, а не его. Прости, что говорю это, Гарри.
— Переживу.
— Я никогда не переставала любить его. Даже когда была занята. Озабочена. Рассеянна. — Она глотнула чаю и взглянула на меня. — Как он?
— Хорошо. У него все в порядке, Джина.
— Он такой высокий. А его лицо — у него такое милое лицо, Гарри. Он всегда был красивым ребенком.
Я улыбнулся. Это была правда. Он всегда был самым красивым ребенком в мире. Я почувствовал, что смягчаюсь.
— Он посещает Клуб латерального мышления, — похвастался я, наслаждаясь теплом этой темы, счастливый оттого, что можно поговорить об этом чуде — нашем сыне, и мы оба улыбнулись.
— Красивый и умный мальчик, — проговорила она. — Я почти не знаю, что такое латеральное мышление — что-то вроде выхода за рамки привычного мышления? Тренировка ума, чтобы лучше работать?