Синг Рана мягко улыбнулся.
— Не переживай так, — проговорил он. — Половина из них совсем оглохли, так что вряд ли услышат, если рядом разорвется бомба. А другая половина не обратила на это внимания.
Он ласково похлопал меня по руке свернутым в трубку экземпляром «Рейсинг пост»:
— Они видывали кое-что похуже.
И он выскользнул из квартиры.
На кухне раздавались голоса. Непреклонный голос Кена, старчески дребезжащий, и голос женщины, гораздо более громкий. У нее был тот же акцент, что и у брата. Акцент, который кажется то ли старомодным, то ли провинциальным.
— Не знаю, как ты можешь даже думать о таких вещах, — сказала дочь Кена, выходя из кухни.
Она была немного моложе брата и в гораздо лучшей форме. Ухоженная пятидесятилетняя женщина. Но рот у нее был такой же узкий и такие же чуть раскосые глаза, как у брата и отца, который вышел из кухни вслед за ней, держа в руке хлебный нож.
— Продолжай, — задирал ее Кен. — Воткни его в меня. Прямо сюда, девочка. — Он указал на верх кармана пиджака. — Тогда ты будешь совершенно счастлива.
Сын умоляюще поднял руки.
— Хватит уже, успокойтесь, — попросил он, и я понял, что именно дочь унаследовала характер отца.
Кен облокотился на телевизор, чтобы отдышаться. Женщина смотрела на меня.
— Трейси, — сказал брат, — это мистер Сильвер, тот самый, кто привез папу из больницы.
Она тряхнула головой.
— Пожалуйста, не говорите мне, что это для него, — сказала она, выхватив полукилограммовую пачку у меня из руки. — Не говорите мне этого.
Я почувствовал негодование.
— Послушайте, — начал я.
— У него рак, — проговорила она почти по слогам, словно английский был мой неродной язык. — Рак легких. Вызванный вот этим дерьмом.
Она швырнула в меня пачку. Та полетела мне в грудь, но я ее поймал.
— Я знаю, — ответил я.
— Так почему? — окрысилась Трейси Гримвуд и раздраженно покрутила у виска указательным пальцем. — Вы что, такой же идиот, как он? Принести чертов «Олд Холборн» человеку, умирающему от рака легких! О чем вы думаете?
Я сделал вдох.
— Я думаю, что уже нет никакой разницы, — ответил я довольно спокойно, хотя во мне все клокотало.
Я вспомнил, что мои собственные родители перед смертью перестали подражать Богарту и Бэколл[12], и отец бросил дымить. И что, много от этого было пользы?
Она махнула рукой и скрылась на кухне, я увидел, что она ставит чайник. Кен взял у меня табак и подмигнул.
— Не переусердствуй с этим, папа, — сказал Иэн, беспокойно поглядывая в сторону кухни.
— Немножко того, чего очень хочется, всегда идет на пользу, — проговорил Кен, устраиваясь на софе.