— Он с головой ушел в свой член, — объясняла Сид, рассказывая, почему разрушился их брак.
Но теперь я смотрел на Сид и Джима и ощущал, что их близость возвращается. Словно он заново стал за ней ухаживать. А такие отношения зачастую возникают после того, как ваши пути расходятся. Он усмехался ей, чуть ли не застенчивым жестом вытирая пот со лба. Она потянулась и провела по его руке. Нежно, дважды. Лишь на мгновение — никто и не заметит. Но меня этот ее жест настолько потряс, что я едва не отвел глаза. И не смог.
Потому что хотел увидеть, что происходит.
Это было секретное отделение в шкатулке сердца моей жены, где хранилась тоска по прошлой жизни. Тогда она была с единственным мужчиной, за которого вышла замуж раз и навсегда. И у них родилась дочка, соединившая в себе их кровь.
В той жизни не было беглецов из распавшихся семей и бесконечных судебных разбирательств, связанных с разводом, и никто не тащил на судебные заседания растерянных и испуганных детей.
Я смотрел на них, стоящих на улице, и я понял.
Сид — по крайней мере, отчасти — хотела иметь семью без острых калечащих углов. Она не просила о многом.
«И между тобой и мной», — слышал я ее призыв.
Рядом раздался шорох, и появилась Джони. Она залезла на спинку дивана, чтобы выглянуть в окно. Она взяла меня за руку.
— Он такой страшный, — глубокомысленно проговорила Джони. — Этот мотоцикл.
Мы смотрели, как уезжают Джим и Пегги. Сид стояла на улице, пока они не скрылись из виду, а когда повернулась, чтобы идти домой, Джони застучала ладошкой в стекло.
Но Сид ничего не заметила.
— В ваше время все было проще, — втолковывал я старикам, не глядя им в глаза и делая вид, что изучаю бланк ставок во время бегов на ипподроме «Гудвуд». — Отношения между мужчинами и женщинами. Между родителями и детьми. Все было гораздо проще.
Синг Рана обратил на меня взгляд своих мягких глаз, но в нем ничего нельзя было прочесть. Кен не показал и признака того, что что-то слышал.
— Что ты думаешь насчет тридцать третьего, мой старый китайский друг? — спросил он, вглядываясь в «Рейсинг пост». — Насчет Единственного Парня?
Синг Рана повернулся к открытой двери букмекерской конторы. На Эссекс-роуд падала серая морось.
— Да, — кивнул он. — Потому что Единственному Парню нравится мягкий грунт.
Кен задумчиво кивнул, благодаря за мудрый совет. Вытащил из-за дужки очков свой карандашик, помусолил и стал писать. Мне всегда казалось, что этими крохотными, словно детскими, карандашиками пользуются каменщики. Но теперь я видел, что это букмекерские карандаши. Каменщики просто позаимствовали их себе.