— Кестрел, мне кажется, ты меня… немного используешь.
Это неприятно поразило её. Кестрел замерла. Ей пришло в голову, что сказанное им, было ещё одной версией того, что она пыталась сказать.
— Только не так. Ох, это мучение. — Арин печально улыбнулся. — Это не значит, что я не хочу… — Она никогда не слышала, чтобы он говорил так неуверенно. Даже несмотря на провалы в памяти, она знала, что это ему не присуще. Это легко узнать, хотелось сказать ей. Воспоминания о нём вернулись довольно быстро. Это не больно, не так сильно, как она боялась раньше, в тундре, или в его пустой кровати. По крайней мере, это больше не причиняет боль. Уже лучше. По сравнению с… другими вещами.
Безликий ужас. Монстр. Внутри неё. Он разросся, превратился в бесформенную массу. Она не будет её трогать. Ей с этим призраком не по пути.
Арин был прав тогда, предположив, что она пережила нечто настолько ужасное, что не стоило и вспоминать.
— Этого недостаточно, — сказал он. Ей потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что он продолжает настаивать на отказе и не отвечает на её мысли, которые звучали так громко, что у неё возникло такое чувство, будто она кричала о них вслух.
— А чего будет достаточно? — спросила она.
Арин покраснел.
— Ты можешь мне сказать.
— Ох, — ответил он. — Хорошо. Меня.
— Я не понимаю.
— Я хочу… чтобы ты хотела меня.
— Я хочу.
Он провел рукой по взъерошенным волосам.
— Я не это имел в виду. — Он взмахнул рукой сначала в её сторону, а потом в свою. — Я… — Он изо всех сил прижал кулаки к глазам и позволил наконец словам сорваться с губ: — Я хочу, чтобы ты была моей, всецело, чтобы ты принадлежала мне и телом, и душой. Я хочу, чтобы ты разделяла мои чувства.
У нее свело желудок. Кестрел поклялась себе не лгать ему.
Он прочел ответ в её глазах. Арин помрачнел и ничего не сказал. Но убрал волосы с её лица, те пряди, что упали на ресницы и прилипли к губам. Подушечка его пальца медленно очертила линию вдоль нижней губы Кестрел. Ощущение отдалось мурашками на спине и бабочками в животе. А потом его рука опустилась, и она почувствовала себя одинокой.
— Завтра я уезжаю с Рошаром, — сказал Арин. — Меня не будет некоторое время.
Уголёк обиды. Старое чувство, оно было того же возраста, что и вся её жизнь. Кестрел всегда бросали. Война постоянно одерживала победу. Она увидела себя маленькой девочкой, сжимающей меч длиною в её рост. Как руки ныли под его тяжестью. Его нельзя ронять. Скоро его возьмет человек на лошади. Он смотрит вниз, а она гадает, может, ему просто интересно, сколько она сможет продержать клинок прямо. Он улыбается, и её сердце наполняется чувствами той девочки. Кестрел одновременно девочка и женщина, прошлое и настоящее. Её переполняют гордость и сожаление, а ещё гнев.