— Возьми меня с собой, — попросила она Арина.
Его лицо омрачила тень.
— Нет. Это невозможно.
— Я могу помочь. Я знаю, как работает система шпионов моего отца, его тактику, шифры, войсковые соединения…
— Нет.
— У тебя нет права решать за меня.
— Этого не будет. — Арин понял, что разозлился не меньше Кестрел, поэтому добавил мягче: — Это слишком опасно.
— Я могу о себе позаботиться.
— Я не могу потерять тебя. — Горе окрасило его голос. — Ещё и тебя.
Она увидела в глазах Арина отражение истории, что он рассказал ей о вторжении. Его взгляд помрачнел.
Это отец Кестрел сделал это с ним. Она вспомнила отца, почувствовала, как память сдавила тело — до скрипа, хруста костей — и, казалось, она почувствовала, что Арин догадался, куда устремился её разум. Она ощутила, что сделало с ним направление её мыслей.
Кестрел умоляла отца взять её с собой на войну. Он пообещал, что однажды обязательно так и поступит, но потом она выросла и больше не разделяла его желаний; она хотела, чтобы он остался вместе с ней, но он не уступил.
Их с Арином истории переплелись в единый узор, который она пока не могла разгадать. А их молчание всё длилось и длилось.
— Я останусь, — наконец тихо произнес Арин.
Её взгляд взметнулся к нему. Это было так неожиданно, что у Кестрел все мысли вылетели из головы.
— Если ты хочешь. Я могу остаться. Мы будем вместе.
— Если ты останешься здесь, в то время как дакранцы идут на юг, чтобы сражаться, альянс разрушится.
Арин уставился на свои руки.
— Если только ты не сделаешь это ради королевы.
Он укоризненно посмотрел на Кестрел.
— А значит, ты не можешь остаться.
— Ты хочешь, чтобы я остался?
Кестрел задумалась, может, каждый вопрос — это просто попытка сдаться на милость другому.
— Это слишком дорого тебе обойдётся.
— Подумай об этом. Ты подумаешь? Мы уходим на рассвете. Встретимся у ручья, рядом с вьючной тропинкой, и ты скажешь мне, что решила.
Её ответ должен быть «нет», но Кестрел не смогла заставить себя сказать это.
— Приходи, что бы не решила, — сказал он, — чтобы попрощаться. Пожелаешь мне удачи?
Кестрел представила вырванную с землей траву на поле боя, окропленную кровью. Его: израненного и окровавленного. С опаленной кожей. Взгляд его тёмных глаз, сосредоточенный на чём-то, что она не видит. Свет в них померк.
Останься, почти произнесла она. А потом невидимая рука закрыла ей ладонью рот, ещё раз напомнив тем самым о неминуемых политических последствиях подобного решения. Как бы то ни было, Кестрел видела его гибель. Смерть в бою или медленная гибель альянса и победа императора.