Арин добрался до кузни и, развернувшись, вылетел из седла, ударив сапогами о землю. Он ослабил подпругу коня и отпустил его. Трава была высокой и густой. Лошадиный рай.
Сапоги Арина громко чеканили каменные плиты. В городе имелись и другие кузни, которыми он мог бы воспользоваться, но к этой, словно в насмешку, он чувствовал притяжение. Всё в ней было так, как Арин оставил прошлой зимой. Инструменты висели там, где должно. Наковальня, будто кожей, была покрыта слоем пыли. Очагом давно никто не пользовался. Ведро для угля полное.
Он развёл огонь в кузнице, работая кузнечными мехами и наблюдая, как он оживает. Когда пламя набрало силу, он оставил его гореть. Арин вернется к нему потом. Какое-то время огонь будет жечь то, что ему нужно. А Арину тем временем (он заставил себя подумать об этом)… следует навестить дом.
Вилла генерала… вилла Кестрел — так и стояла пустой с тех пор, как он убил Плута прошлой зимой. Будучи предводителем геранского восстания, тот утверждал, что этот дом принадлежит ему. Он считал, что ему будет лучше всего жить в нём, потому что когда-то этот дом принадлежал генералу. А может, даже потому, что это был дом Кестрел. Арин не знал, что задумал Плут в отношении Кестрел, пока всё не случилось. Вспомнив, он с трудом сглотнул.
Его рука крепко сжала эфес. Он посмотрел на свои стиснутые кулаки, снова взглянул на отцовский меч, вытащив тот на дюйм из ножен, чтобы увидеть блеск зернистой закаленной стали на солнце. Затем он бросил его обратно в ножны и прошёл в дом.
Уцелевшая крытая галерея и вход, ведущий к фонтану, были безмолвны и покрыты пылью. По зелёной водной глади разгуливали водомерки. Со стен на Арина взирали боги росписи. И другие творения: олени, скачущие косули, птицы. Он мельком увидел одну, украшавшую фреску, застывшую в полете, и вспомнил, что впервые заприметил её через плечо Кестрел в тот самый день, когда она его купила.
Внутри дом был почти пуст. Он думал, что так будет, но никогда не предполагал, что дом будет выглядеть вот так.
После подписания Арином императорского договора, обещавшего свободу Герану, валорианские колонисты отдали свои дома, находящиеся на данной территории. Явились корабли, чтобы вывезти имущество из освобожденных домов. Возникали и споры из-за притязаний на это имущество. Тогда Арину приходилось вмешиваться и выступать посредником в переговорах, но дом Кестрел оставался неприкосновенным. Геранская семья, владевшая им когда-то, давно умерла. Когда в порту появился валорианский корабль, чтобы вывезти имущество с виллы генерала, Арин просто сделал вид, что ни корабля, ни дома не существует. Он сделал вид, будто бы дом давно разорен, что там и брать-то нечего. Он оказался почти прав.