– А вот он, этот случай! – Мадам Жизель с усмешкой указала на Оливье, и тот поразился, как помолодело ее лицо, как расправились плечи, изменились манеры. Какая там старуха!.. Перед ним стояла светская дама едва под пятьдесят, и она была красавица! – Я видела императора на русском берегу, но там открыть мое инкогнито было бы неразумно. Я решила положиться на судьбу, однако, когда мост обвалился… – Она содрогнулась, и Биро, сорвав с себя роскошную шубу, накинул ее на плечи графине.
– Господи Иисусе! Вам надо немедленно обсохнуть, переодеться!
– Момент! – остановила его графиня. – Сначала я должна отдать кое-какие долги.
– Как прикажете, – кивнул Биро. – Ваше имя? – спросил он, благосклонно поглядывая на де ла Фонтейна.
– Оливье де… – начал было тот, да тотчас же осекся, ибо понял: нельзя открывать свое имя, пусть даже ему сейчас наденут на шею орден Почетного легиона.
Ведь мстительная графиня в два счета превратит ленточку любого ордена в веревку палача! И не он сдаст Биро мадам Жизель, а она выдаст Анжель! Вот и спасай после этого тонущих!
Оливье внезапно захохотал истерически и вновь вытянулся во фрунт:
– Прошу прощения, mon colonel![50] Я был так… ошеломлен, что забыл свое имя. Меня зовут Оливье Савё.
Теперь засмеялся Биро.
– Савё? Да неужели?! Поразительное совпадение![51]
– Ну что ж, мой храбрый Савё… – ласково проговорила мадам Жизель. – Уверяю, император щедро отблагодарит вас за спасение моей жизни. А потом… – глаза ее хищно сверкнули. – Но все потом!.. Итак, чем я могу вознаградить вас?
– Silentium, – пробормотал Оливье, едва шевеля побелевшими губами. – Silentium!
Мгновение мадам Жизель смотрела на него непонимающе, но потом сообразила, чего хочет от нее Оливье. Молчания!
Он видел, что первым ее побуждением было выдать Анжель, однако тут же мерзкая улыбка искривила ее чувственные губы, и мадам Жизель, приблизившись к Оливье, пробормотала вполголоса – так, чтобы не услышал Биро:
– А ведь ты прав, красавчик! Смерть – мгновение, а это слишком быстро для нее! Ведь она не сможет вернуться домой, она будет жить в чужой стране, вечно таиться, вечно бояться! О, тебе повезло, Анжель! Никогда не могла понять, что в тебе находят мужчины, – верно, уж и не пойму. Буду рада увидеть тебя в Париже. Porter vous bien![52]
Ангелина даже не заметила, когда Биро и мадам Жизель ушли. Она будто не понимала смертельной опасности, которой избежала чудом. Ей было нужно сейчас совсем иное чудо: оказаться на другом берегу, пройти, проползти весь путь своих страданий в обратном направлении, к родным и милому дому. Но, верно, закончилось в ее жизни время чудес, домой нельзя вернуться, нужно снова идти вперед.