– Баб ненавижу, да ведь они глупы как куры, – вдруг изрек великан. – Только и годны, что кудахтать да нестись! На свете есть одна, которой я свернул бы голову при первой же встрече!
Восторг дамы при этих словах был таков, что она даже всхлипнула. И, схватив великана за руку, она жарко выдохнула:
– О ней и пойдет речь!
Маленькие глазки приоткрылись, и дама усмехнулась, увидев, как мелькнувшая в них искра начала разгораться в яростный пожар.
– Вижу, ты узнал меня. Ну, наконец-то! Теперь можно и поговорить.
Через полчаса дама в трауре вышла из кабачка «Поросячья ножка» и, свернув за угол, села в поджидавший ее фиакр. Следом вскочили двое оборванцев: это была охрана, ибо дама не лишилась рассудка, чтобы одной отправиться в такое гнездилище опасностей, каким являлось ночью «Чрево Парижа». Она велела кучеру трогать и всю дорогу предавалась мечтам о том мгновении, когда золотоволосая женщина постучится в потайную калитку в ограде Мальмезона, скажет пароль «Сервус» и попросит проводить ее к графине Гизелле д’Армонти. Сама придет, сама. И сделает все, что ей будет приказано. Дама в этом ничуть не сомневалась, и, как показали дальнейшие события, она не ошибалась.
* * *
Еще вчера русские видели Париж с высоты Монтерля: золотой купол Дома Инвалидов, ворота Трона, Венсен, вершины Монмартра. Еще вчера гремела ружейная пальба, вперед продвигались с большим уроном. Все высоты заняты были артиллерией; в любую минуту город мог быть засыпан ядрами. Это была бы скорая победа… Но никто не желал сего в рядах победителей. И вот французы выслали парламентера. Пушки замолчали. Наступившая тишина была как вздох облегчения. Русские офицеры, солдаты поздравляли друг друга с победой. «Слава Богу! Мы увидели Париж со шпагою в руках! Мы отомстили за Москву!» – повторяли воины, перевязывая раны свои…
А сегодня, 19 марта 1814 года, весь Париж двинулся на бульвары, где надлежало проходить союзным войскам; балконы, окна террасы заполнены были зрителями.
На заре русская конница и гвардии союзных держав построились в колонны по дороге к Парижу. Русский император отправился в Панкен со своим штабом, куда и король прусский прибыл со своею свитою. Здесь победителей ожидали префекты парижских округов. Русский император обратился к ним с речью, каждое слово его было не пустым обещанием, но оправдывалось событиями:
«Ни Франции, ни французам не воздам злом за зло. Один Наполеон мне враг…»
Оба государя, Александр и Вильгельм, в сопровождении своих свит направились к предместью Сен-Мартен. Казаки и гвардия находились впереди шествия. Граф Состен де Ларошфуко прибыл к союзным государям с белым бантом, предлагая себя в проводники. В час дня войско союзное появилось на бульваре Пуасоньер. Глядя на возносящийся лес копий, на эти бравые батальоны, парижские жители имели перед собой зрелище незабываемое: они видели блестящую армию, принятую горожанами как войско, возвратившееся в свое отечество. Но чувство, с которым победители входили в Париж, было не выразить никакими словами…