Я, как ослик Иа, понуро побрел за ним, вспоминая на ходу, спрятал ли я лезвие, которым я накануне нарезал контрабандный лук и болгарский перец, а также элегично рассуждая, насколько обрадуются мои сокамерники неожиданному визиту урядника.
С помощью частых внеплановых обысков и придирок «не по делу», приводящих к получению «тикета»[698], администрация зоны боролась с возмутителями спокойствия.
Рука мыла руку – тюремщики всех уровней покрывали друг друга и заодно показывали жалобщикам, кто в доме хозяин. Я это понял очень хорошо, когда поначалу пошел искать управы на Робсона к начальнику отряда. Из-за того, что тот конфисковал сохнувшую после дождя мою оранжевую куртяшку-очаровашку.
На редкость наивный и недальновидный поступок: в тот день мой несчастный «локер» обыскали три (!!!) раза!
У меня задергалось веко и появилось сомнение – не пора ли засунуть язык в одно место? Самое смешное, что все четыре раза меня шмонал главный герой моих жалоб.
«Жаловаться? Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты, протобестии, надувалы мирские! Жаловаться? Что, много взяли? Вот, думают, так в тюрьму его и засадят! Семь чертей и одна ведьма вам в зубы!» – возмущался Антон Антонович Сквозник-Дмухановский[699]…
Аллюзии о сходстве между Городничим и Робсоном возникали у меня постоянно…
«Here is your fucking BP-11»[700], – вторил гоголевскому герою раздраженный моим тупоумием истеричный столоначальник, доставая из шкафчика номерной бланк розового цвета. Мою последнюю возможность повлиять на антигуманное решение тюремного лепилы, «вордена»[701] и «региона».
…Поскольку злобный канцлер спешил домой, то шмон «на скорую руку» особой запрещенки не выявил. Так, мелочи жизни: пара лишних тишорток и второе одеяльце, которым я выравнивал провисшую шконку.
Nothing major[702], слава богу!
Тем не менее последний эпизод с обыском меня несколько отрезвил.
Нервы были на пределе. Я прекрасно понимал, что при желании администрация могла придраться к чему угодно. А желание у нее было.
Особенно после начала публикации в газетах и в Интернете моих тюремных хроник.
Неравное противостояние априори.
Поэтому умненький-благоразумненький з/к № 24972-050 очистил свой железный шифоньер от всего, что хоть отдаленно попахивало «контрабандой». Чтобы все стало архикошерно, включая «базар» и расписание дня.
Минута опоздания в новых условиях приравнивалась к провалу всей операции.
Не особенно надеясь на победу над глумливой Гидрой, я собрался с мыслями и подготовил очередной бюрократическо-апелляционный шедевр. Обращение «Ви-Пи-Илэвен», депешу в Центральный офис Федерального бюро по тюрьмам, в город Вашингтон, округ Колумбия.