Наступило время «Х» – первый день прощального банкета Вячеслава Вассермана.
Славик заранее обошел избранных русских и лично пригласил на торжество. Поскольку стопроцентной «дружбы, мира, жвачки» между нами не наблюдалось, то VIP из СССР набралось человек девять. Остальные на «первый день» не попали.
Ну что ж, хозяин – барин.
Из рассказов героя дня я понял, что, кроме русских, Славик позвал своих избранных друзей-итальянцев и примкнувшего к ним китайца Ли, с которым он соседствовал в камере.
Для прощального «пати» Славик арендовал одну из четырех «тихих комнат» в своем бараке. На официальном тюремном языке – «quite rooms».
Обычно они служили для коллективных молитв мусульман, игр в карты и шашки, учебы или какого-нибудь скромного тюремного рукоделия.
В дверном проеме появилось объявление: «Reserved for praying. 6 РМ – 9 РМ. Thank you. Slava, cell № 208»[93].
К назначенному времени мы с Максимкой появились у корпуса, где Славик доживал последние зэковские деньки. Все уже собрались и сидели на лавочке, покуривая купленные втридорога у тюремного барыги «Мальборо».
Мы – Дима Обман с сыном Робертом и Сашей Комарковским, Саша Храповицкий и Боря Глухман, большой Вадик, верный Максим Шлепентох и я – ждали команду сверху.
За соседним дворовым столиком ожидала приглашения наверх весьма колоритная компания итальяшек. Мы обменивались недвусмысленными дружескими и полными глубокой симпатии взглядами.
Мафия мафии – друг, товарищ и брат!
Из окна третьего этажа высунулась голова Славика. Он близоруко щурился и жестами звал нас наверх.
Народ с живостью потушил сигареты, бросил окурки себе под ноги и потянулся на «Тайную вечерю».
Уселись мы живописно и весьма картинно: итальянцы по одну сторону стола, мы – по другую. В торце у самого окна устроился Славик. Гости и хозяин могли составить здоровую конкуренцию шедевру Леонардо да Винчи.
По колоритности – уж точно.
Набралось девять русских и десять итальянцев. Между собой мы их называли «итальяшками», а в особо секретных случаях, когда те могли нас услышать, употреблялось слово «курносые». Естественно, ни о какой вздернутости аппенинских шнобелей речь и не шла. Скорее – наоборот.
Пришедшие в гости «курносые» выглядели постарше нас: самому младшему из мафиозников был полтинник. Помимо возраста, представители дружественной криминальной структуры отличались от нас и объемами – они все обладали раблезианскими формами.