Галинка пресекла все эти «если» и «то» одним движением руки. Точнее, ноги на акселераторе своей «Ассоли».
– Страдание с лица убери-ка, – сказала она. – И иди в отдел кадров. Помнишь, где кадровичка сидит? Вот конфеты, не забудь ей отдать. Иди-иди, Иванцов, не о чем тут думать. Надька и то, ей-богу, взрослее, чем ты!
Слова про его невзрослость были, пожалуй, обидные. Но Колька не обиделся на жену. Она с абсолютной, во всем ей присущей точностью поняла, что именно надо сейчас сказать и сделать, чтобы за шкирку, как паршивого котенка, вытащить его из уныния, в которое он уже готов был уйти намертво, как в болото. Если бы она стала жалеть его, спрашивать, не хочет ли он того или этого, он, скорее всего, наорал бы на нее и сказал, что не хочет ничего. Но когда он увидел эти старые железные ворота с простенькими спортивными эмблемами – бегун, прыгун, дискобол – и посыпанную гравием дорожку к спортзалу, и одуванчики вокруг стадиона, особенно почему-то одуванчики…
– Но без диплома же нельзя тренером, – все-таки пробормотал он.
– Ну так будешь учиться, а не водку трескать. Днем будешь работать – найдут для тебя здесь что-нибудь на первое время, не переживай, – а вечером учиться.
Сама она именно так и жила: днем работала, а вечером училась и воспитывала Надюшку. Еще книжки какие-то читала – кажется, не по учебе, а просто так; Колька не очень разбирался в книжках.
Рядом с нею, под взглядом ее антрацитово блестящих глаз, все это казалось совсем нетрудным. Даже единственно правильным это казалось!
– Галь… – чувствуя, что у него перехватывает горло, сказал Колька. – Если б не ты…
– Топай-топай, – сказала она. – Будешь тетке конфеты отдавать, комплимент скажи, ничего, что страшная. Доброе слово и кошке приятно.
Такая вот у него была жена. И такое вот вещество она в него вкачивала. И почему он знал, что это не вещество счастья? Откуда вообще пришли ему в голову такие дурацкие слова – вещество счастья?
«С Глебычем много общаюсь, – с улыбкой подумал Колька. – А он с дамочкой своей».
Ему почему-то казалось, что подобные слова должны принадлежать женщине, в которую так бестолково влюбился его друг. Получалось, что и он, Колька Иванцов, каким-то странным образом связан с этой женщиной через сложную дорожку чувств, мыслей и слов, идущих от нее к Глебычу, а от Глебыча к нему.
«Совсем сдурел! – Колька вернулся в нормальное состояние так резко, словно ударился лбом о дверь. – Не сегодня-завтра на нары загремишь, а туда же – мысли сложные, слова… Что связан ты с ней, это точно, ее же мужика чуть на тот свет не отправил. Только ничего сложного тут нету».