В Амстердаме, где происходила стыковка с рейсом на Перу, Галинка бывала много раз, ей нравился этот город, и она легко могла себе представить, какое счастливое предчувствие должно вызывать первое свидание с ним у всякого нормального человека.
– Ладно, – вздохнула она, – пойдем в кофе-шоп, покурим твою травку.
– А ты когда-нибудь там была? – с любопытством спросила Мишка.
– Была, – пожала плечами Галинка. – Сидят зачуханные мужики, с виду профессора из местного университета, никакой романтики.
– И что?
– И ничего. Курят, наслаждаются жизнью. Сам три затяжки сделаешь, тогда все вроде бы и неплохо становится, даже профессора. Жизнь налаживается.
Разочарование выглядело на Мишкином кукольном личике довольно комично.
– Да нет, это тебе показалось, наверное, – усомнилась она. – Все-таки в запретном плоде есть романтика.
– Это марихуана, что ли, запретный плод? Так она в Амстердаме разрешена.
Догадка о том, что в ближайшие две недели ей только и придется делать, что объяснять очевидное, изрекать банальности и отвечать на глупости, не добавляла Галинке оптимизма.
Догадливость всегда была ее отличительной чертой. Вот именно это – глупости, банальности и очевидности – как полилось из Мишки в первые минуты поездки, так не прекращалось до сих пор, то есть до последней стыковки рейсов, на этот раз в Париже. В Париже, по счастью, Мишка была не раз – ездила с мамой обновлять гардероб, – поэтому хотя бы не донимала Галинку просьбами сходить вместе в город «за приключениями», как две недели назад в Амстердаме.
Зато всю ночь донимала ее своими творческими идеями.
– Галя, как ты думаешь, про что мне лучше всего написать в журнал? – спросила она, как только Галинка погасила свет. – Ну, надо же творческий отчет о командировке. Например, про озеро Титикаку.
– Пиши про Титикаку.
– Это же самое большое соленое озеро в мире, да?
– Оно пресное.
– Ну да! А Гарсиа говорил, что соленое.
– Ты не расслышала, что Гарсиа говорил.
– Что я, глухая? Почему ты расслышала, а я не расслышала?
Галинка поняла, что еще две-три реплики в этом духе, и уснуть ей не поможет никакое снотворное.
– У берегов соленое, а в середине пресное, – сказала она. – Ты про берега напишешь, а я про середину.
– Ладно, – совершенно серьезно согласилась Мишка.
«Господи, – подумала Галинка, засыпая, – какие ж грехи надо было совершить Мише Рукавичкину, чтоб ты ему дал такое чмо в единственные дочери?»
Одно было хорошо: Мишель согласилась лететь в Москву самостоятельно, поэтому Галинка могла спокойно съездить к Надьке. От Парижа до Кельна было всего несколько часов автобусом, и жаль было бы не воспользоваться возможностью лишний раз увидеться с дочкой.