Это была волна счастья – его счастья. И эта женщина должна была уехать в другой город, чтобы родить ребенка от другого мужчины.
«Какое – уехать?! – Колька не то что подумал, а чуть не выкрикнул это. – За каким… уехать?!»
Но… Он с детства привык соображать не просто быстро, а мгновенно, притом в любой ситуации. И с этой своей привычной мгновенностью он сообразил, что если она не уедет в Ростов сегодня же, то завтра в дело вмешается Северский, и все будет так, как он решит. Чтобы Северский решал Катину жизнь, – от одной этой мысли у Кольки потемнело в глазах.
– Позвони, чтоб такси не приезжало, – глухо сказал он. – Я тебя сам отвезу.
– На вокзал? – обрадовалась она. – Но вам же трудно будет доехать, пробки же.
– Какой тебе теперь вокзал? В Ростов твой отвезу. Великий.
Две недели Галинка жила в таком состоянии, что впору намылить веревку да удавиться.
Гадать о причинах своего состояния ей не приходилось. И удивляться ему не приходилось тоже. А каким оно должно быть после того, что произошло в палате Северского?
Нельзя сказать, что ее супружеская верность была неколебимой. Очень даже она колебалась, и не раз. Когда мотаешься в бесконечные командировки, притом не в деревни Большая и Малая Грязь, а во всякие необыкновенные места, то праздничная приподнятость твоего настроения скажется обязательно. К тому же она редко ездила в эти поездки одна, обычно это бывали групповые пресс-туры, и празднично-приподнятое настроение было у всех участников, среди которых были не только женщины, но, разумеется, и мужчины. И встречали эти журналистские группы на местах весьма интересные люди, среди которых тоже были мужчины. И все мужчины без исключения обращали внимание на черноглазую блондинку, от одного взгляда которой поднималось настроение.
Эти слова – про настроение с первого ее взгляда – сказал Галинке парень из пермской газеты, с которым она познакомилась во время поездки на Кипр.
В первый же день журналистская группа успела объездить, а отчасти и обойти пешком половину острова, и устали все так, что еле доплелись до лифта в отеле. Но к вечеру народ очухался, а потом взбодрился, а потом и развеселился – и после ужина, несмотря на все его гастрономическое изобилие, жалко было отправляться спать. Потому Галинка охотно согласилась составить компанию пермскому журналисту Арсению, который решил прогуляться по ночному Лимассолу.
Они слегка заплутали в переулочках старого города, но Галинку это ничуть не напугало. Она отлично ориентировалась в любом, даже незнакомом городе и не сомневалась, что легко найдет дорогу в отель, как только даст себе такое задание. Она даже из Гарлема однажды выбралась, когда случайно забрела в этот милый нью-йоркский райончик, в котором опасностью дышали каждая дверь и каждое окно, не говоря уж о населении.