Академик Кумпфер, который раньше интересовался магнитными силами булата, теперь вместе с Гессом выступил против Аносова. В июне петербургские друзья Павла Петровича прислали список с решения Академии наук, читанного на публичном заседании Академии 22 мая 1842 года.
Павел Петрович с волнением прочел:
«Господину Аносову удалось открыть способ приготовления стали, которая имеет все свойства столь высоко ценимого азиатского булата и превосходит своей добротою все изготовляемые в Европе стали.
…Если бы в сочинении г. Аносова было указано, каким образом можно всегда с удачей изготовлять эту сталь, то, не колеблясь, должно бы было признать это открытие одним из полезнейших обогащению промышленности, и в особенности отечественной. Но в описании столь мало сказано о способе приготовления этого булата, что надобно думать, не представляет ли г. Аносов себе самому этой тайны или, может быть, ему самому только временем и случайно удается изготовлять такую сталь.
Сочинение г. Аносова не представляет тех элементов, из которых следовало бы основать прочное суждение о его открытии, а можно судить о важности его изобретения только по тем образцам стали, которые он доставил сюда. При таком положении дела гг. академики не решаются представить Академии о присуждении г. Аносову демидовской награды за изобретение, которое не сделалось еще общим достоянием и о котором даже неизвестно основано ли оно на приемах верных и доступных для всех и каждого.
Однако в предупреждение упрека в том, что столь важное отечественное открытие могло ускользнуть от внимания Академии, она, на основании свидетельства двух своих членов, видевших образцы булата г. Аносова, положила удостоить открытие его в нынешнем демидовском отчете почетного отзыва, уверена будучи, что если способ г. Аносова действительно основан на твердых указаниях науки и оправдывается верными и положительными опытами, благодетельное правительство наше, конечно, не оставит прилично вознаградить изобретателя».
«Иезуиты! — в страшной обиде подумал Аносов. — За русскими они не признают способностей в науке! Не такие ли затравили Ломоносова, единственного русского человека в Академии?» Ему ярко представилась картина заседания. Огромный стол, крытый зеленым сукном. Вокруг него сидят важные персоны с типичными чертами лица — большеносые, надменные. За дутой важностью они стараются скрыть свою тупость и пустоту. Кто из них прославился своими трудами? Прикрываясь лживой заботой о пользе отечественной, они ненавидят всё русское. Среди них председательствующий в расшитом золотом мундире со звездами, как попугай, твердит вслед за иноземцами: «Да, да, я с вами согласен…»