— А вот и наш пироскаф![6] Мы сейчас на нем поплывем в Кронштадт! отвлекаясь от грузчиков, сказал чиновник и показал на стройный корабль.
«Елизавета!» — обрадовался Аносов. Он давно мечтал о путешествии на этом судне: два года тому назад, в сентябре 1815 года, в Санкт-Петербурге в бассейне у Таврического дворца состоялось испытание первого русского парохода «Елизавета». Столичные газеты оповестили об этом событии население:
«Судно сие полтора часа ходило по разным направлениям в круглом, напротив дворца, бассейне, которого диаметр не превосходит сорока сажен. Удобное движение столь большого судна в таком малом пространстве воды представляло приятное зрелище и показывало, сколь оно удобно в управлении. Новость сего явления, местоположение и прекрасная того дня погода привлекли сюда необыкновенное множество зрителей».
Среди этого «множества зрителей» находился и кадет Горного корпуса Павел Аносов. Он стоял рядом с Ильей Чайковским и наблюдал за ходом корабля. С высокой тонкой трубой, с большими колесами по сторонам, пароход казался чудом, когда он без парусов шел по глади вод.
— Вот что делает сила пара! Недалеко то время, когда мы — русские люди — будем бороздить моря на таких пароходах! — с нескрываемой гордостью вымолвил Чайковский.
И вот сейчас знакомая «Елизавета» стояла у причала. Аносов поспешно взошел на палубу парохода. Всё здесь сверкало чистотой, блестела начищенная медь. А главное, было очень удобно сидеть в крохотной кают-компании и любоваться беспокойным морем.
Вскоре пароход прогудел и отвалил от пристани. Приземистые широкие пакгаузы и красные кирпичные строения в гавани стали отходить назад. Под палубой глухо заработала паровая машина. Несмотря на крутую волну, судно уверенно продвигалось вперед со скоростью девяти километров в час. Это казалось непостижимым: обычно пассажирский бот, идя на веслах, шел в Кронштадт несколько часов. «Елизавета» же покрывала это расстояние значительно быстрее. Нет, положительно нельзя было усидеть на месте! Аносов торопливо вышел из кают-компании. Под колесом шумело, тяжелые деревянные плицы гулко шлепали по воде. Покачиваясь, пароход рассекал волну. Совсем низко с криком носилась чайка; она то вздымалась ввысь к серой тяжелой туче, то падала вниз, задевая крылом пенистый гребень волны. Аносов всматривался в туманные дали, но слух его жадно ловил дыхание машины. Неподалеку от него у кормы — будка рулевого управления, а впереди, на другом конце палубы, — механизмы для подъема и спуска якоря. У капитанского мостика он заметил молодого штурмана с темным пушком на губе. Недолго думая, Аносов обратился к моряку: