Аносову хотелось помочь златоустовским граверам, но каждый раз старший из Шаафов надменно выпроваживал его: «Вам нечего смотреть, молодой человек. Это может понять только художник!». На сердце горела жгучая обида, но Аносов знал, что только выдержка поможет ему одержать победу. Он должен разоблачить немцев и вывести на светлый путь мастерство русских граверов!
За окном снова раздался стук сторожевой колотушки, свеча догорала; пора было идти домой. Аносов нехотя отложил булаты, загасил огарок и в потемках вышел из кабинета…
Зимнее солнце щедро слало золотые лучи, и от этого еще беднее и безотраднее казалось низенькое помещение цеха, где в страшной тесноте работали граверы, насекальщики, резчики по дерезу и кости — украшатели оружия. Посредине цеха на тесовом полу стоял медный котел с ядовитым раствором. В клубах испарений белело худенькое лицо мальчугана; он медным ковшом черпал раствор и поливал клинок, на стальном поле которого был награвирован рисунок. Вредные для здоровья пары вызывали кашель у мастеровых.
Аносов перешагнул порог, и у него запершило в горле, а через минуту на глазах навернулись слёзы.
— Ты, батюшка, смелее. Привыкай! — обратился к Аносову старик в больших очках. — Бывает хуже.
Голос старика был глуховат, а глаза — добрые. Он улыбнулся Павлу Петровичу:
— Рады, батюшка, твоему приходу. Теперь и мы осмелели. Полюбуйся нашим мастерством! — он провел Аносова к столу. Косые лучи солнца потоком падали на рабочее место, где на доске лежали несложные инструменты мастера: три шпильки — костяная, черного дерева и тонкая стальная.
Перехватив любознательный взгляд Аносова, старик пояснил:
— Ими и наносим растушовку и штриховку, батюшка.
Мастер показал нож, на светлом фоне его был выгравирован охотник, стреляющий в крохотную белку.
— Эта работенка не так вредна, как травление, только глаза береги, пояснил гравер. — Был я и на травлении, батюшка. Тяжелее и нет дела! За долгий день наглотаешься пакостных паров, идешь домой и как хмельной шатаешься. В голове шумит, во рту горько… Трудно и золочение через огонь. Глянь-ка!
В углу мастерской — небольшой горн на чугунных колонках. Ослепительно ярким жаром пылают раскаленные угли. Аносов подошел ближе и залюбовался статным пареньком, который держал клинок над синим пламенем и изредка проводил по стали заячьей лапкой.
— Ваня, поясни-ка Павлу Петровичу, в чем суть золочения, — попросил старый мастер.
Паренек блеснул задорными синими глазами, улыбнулся.
— Тут-ка хитрости нет, — спокойно ответил позолотчик. — Густо смазал рисунок раствором золота в ртути — и в жар! От нагрева ртуть испаряется, а золото накрепко пристает к стали клинка. Вот и вся мудрость! Главное, рисунок сделать на металле.