Насытившись разговорами об исчезновении индуса, все вдруг по чьей-то мысли начали опять говорить о том, что индус может даже еще объявиться. Эта мысль вызвала новые предположения, и все почти весело стали нетерпеливо ждать и надеяться, что индус в самом деле появится и расскажет о своем исчезновении нечто такое, чего даже ничья фантазия представить себе не может.
В загробную жизнь никто из команды не верил и все же ночью кое-кому, кто проходил по коридору мимо комнаты индуса, казалось в темноте, что за ним бесшумно следует индус.
Ночью на судне люди вертятся на палубе меньше, чем днем. Через каждые четыре часа идут на вахты, идут с вахт и ходят по разным служебным и неслужебным надобностям. К этим шатающимся людям никогда раньше никто не присматривался. Но после разговоров о том, что индус, может быть, появится опять на судне, все, даже не веря в эту возможность, стали вдруг подозрительно всматриваться в каждую людскую фигуру, одиноко двигающуюся в темноте по палубе или по коридору.
На следующий день во время завтрака третьей вахты, когда разговор опять завертелся вокруг темы об исчезновении индуса, долго молчавший эстонец Олаф на ломаном русском языке серьезно заявил вдруг:
— Нет, я хорошо знаю, что индус утонул и никогда мы его уже не увидим.
— Откуда ты знаешь? — спросил кто-то. — Во сне видел, что ли?
— Не во сне, а знаю. Хорошо знаю, что утонул, и знаю даже, от чего, и это очень просто, — упорно твердил Олаф.
— Ни черта ты не знаешь, — недовольно буркнул опять кто-то. — Пятьдесят душ до сих пор ничего не придумали, а вот он… С твоей головой…
— А вот все равно знаю, — не унимался Олаф. — Вы все пятьдесят душ и все дураки, а я вот знаю.
— Да говори уж, умный, говори, черт с тобой.
И Олаф не спеша и безобидно спросил вдруг:
— Вы слыхали когда-нибудь о лунатиках?
— Слыхали, — с изумлением от догадки ответили чуть ли не все кочегары.
— Ну так вот: если он был лунатиком, так он мог лазить везде. Мог ходить по планширу и, конечно, мог свалиться за борт. Я думаю, что с ним так и случилось…
Эта мысль Олафа показалась всем настолько правдоподобной, что сперва никто не нашелся что сказать, все только с удивлением смотрели на губатого Олафа.
— А ведь губатый черт, похоже, что и правду говорит, — нарушил молчание, как бы очнувшись от удивления, кочегар Ростов.
Вслед за Ростовым заговорили все. Начали припоминать вдруг и рассказывать эпизоды о лунатиках, соглашаться с тем, что индус действительно мог стать жертвой лунатизма, и удивляться тому, что никто не догадался подумать об этом раньше. Через каких-нибудь полчаса догадка Олафа стала достоянием всего судна и все, казалось, были даже рады тому, что все вдруг разъяснилось так неожиданно просто.