— Карл Эдуардович! Индус в кочегарке! Индус!
Полуодетый механик быстро поднялся на койке и, спросонок ничего не понимая, уставился широко открытыми и испуганными глазами на окровавленного и придурковато улыбающегося Акулова.
Поняв, что механик, как и Гаурсен в машине, не понял его или не расслышал, Акулов постарался уже более спокойно объяснить механику:
— Карл Эдуардович, там в кочегарке индус…
— Индус?
Механик, окончательно придя в себя, уже с опаской покосился на не совсем, как ему показалось, нормального Акулова.
— Какой индус? Что ты мелешь?.. Что это у тебя за кровь? — засыпал вопросами второй механик Акулова.
При слове «кровь» Акулов почувствовал, видно, на разбитом лбу боль и пощупал его грязной рукой. Нащупав на лбу и на лице кровь и, увидев её на пальцах, кочегар стал уже более спокойно пояснять механику:
— А это когда я бежал из носовой кочегарки в кормовую, так ударился, верно, о выступ.
— А чего же ты бежал из носовой кочегарки в кормовую? — стал осторожно выпытывать у Акулова второй механик.
— А я же, Карл Эдуардович, говорил уже вам: там, в кочегарке, индус.
— Индус?
Предполагая, что Акулов, вероятно, не в своем уме, второй механик, стараясь не показать вида, что он встревожен, как можно спокойнее в тон Акулову спросил его:
— А что же индус делает там?
— Как, что делает? Разве он может что-то делать? — неподдельно удивился, в свою очередь, словам механика Акулов и опять пояснил механику:
— Он лежит в угле… А от него видно одну только руку.
— Только руку?
— Да, одну руку… Я хотел подбросить в топку угля, нагнулся к куче, а там — рука… Я думаю, там индус есть…
Механик пристально посмотрел в уже не растерянное, как перед этим, лицо Акулова и спросил:
— А ты не врешь, Акулов, как прошлый раз?
— Нет, что вы, Карл Эдуардович! Разве я стал бы беспокоить вас… Вставайте лучше и пойдем посмотрите сами.
— Ну иди… Я оденусь и сейчас приду.
Акулов неохотно вышел из каюты, а второй механик так же неохотно спустился с койки и начал одеваться. За четверть часа в кочегарке перебывали все обитатели судна. В куче угля оказался довольно-таки провонявшийся труп индуса. Заткнув носы, кочегары туго завернули его в брезент и вынесли на палубу.
На короткое время было очень удивительным для всех, как это никто не догадался поискать индуса в угольной яме, и как это индус в ней очутился. После коротких догадок и соображений кажущаяся неясность стала ясной.
В коридоре, рядом с общей каютой для лакеев, поваров и кастрюльника, была широкая дверь в угольную яму. Дверь эта, если была открытой, то заставлялась железной решеткой в полроста человека. Через эту дверь кочегары лазили в запасные угольные ямы сбрасывать в нижние ямы уголь, и через нее же грузили уголь с берега или с барж для котлов. Такая же дверь была и с противоположной стороны, но та всегда была закрытой. В тот день, или, вернее, вечер, когда исчез индус, третья вахта перегружала из кочегарок в запасную угольную яму негодные дымогарные трубы и разный железный хлам.