Сокращенный наполовину харчевой рацион не так беспокоил курящих, как сокращенные порции курева.
Благодаря тому, что команда была полна ещё прежних сил, и тому, что у каждого было хотя и бессознательное, но твердое волевое убеждение, что «так нужно», «так необходимо», резкого ощущения голода или отощания команда пока не замечала. Заметное ощущение отощания и вялости в движениях стали замечать не сразу. Но об этом после.
Шла вторая неделя нашей вынужденной стоянки.
Неподвижный и завуаленный у горизонта испарениями океан напоминал собой, особенно в полдень, скорее облачный небесный простор, чем водную безбрежную ширь. В полдень, когда солнце было в зените, океан был пустынным и молчаливым до жути.
Кроме самих себя, своего, ставшего железным островом, корабля и солнца на небе, ничего другого в океане днем мы не видели. Изредка пролетали, правда, над водной гладью стайки летучих рыб, но это явление было таким коротким и таким привычным, что никакого впечатления не производило. С половины двенадцатого часа дня и до половины первого солнце вертикально стояло у нас над головою, и в это время на глаз совершенно нельзя было определить, где восток, где запад или юг. Удушливая жара от безветрия была невыносимой даже под двойными тентами. Вода в океане в верхних слоях доходила до +32°.
Оживлялась команда и отдыхала немного от дневной жары только ночью. Ночи в южном океане были прекрасны. Дневные испарения океана, упавши ночью тяжелыми росами обратно в океан, очищали воздух, и тогда над его немыми просторами океана нависал другой океан, ещё более немой и необъятный, чем тот, который носил на себе нас. В бархатной синеве не знающего забот земли неба мириадами сверкали почти выпуклые звезды. Такие же, лишь немногим менее яркие, сверкали и в темном зеркале вод океана вокруг неподвижно застывшего корабля.
Мы часто и подолгу любили смотреть на эти звезды и искали по ним тот край, где большинство из нас когда-то родились и где у кое-кого был ещё кровно близкий, родной человек. В зависимости от того, как судно меняло каждый день своё положение, мы ночью, сидя на трюме бака, искали сперва созвездие Большой Медведицы, а потом Малой. Большая Медведица, в наивысшем своем положении над горизонтом, занимала по отношению к нам лишь то положение, которое она занимает где-нибудь в средней полосе России, будучи в низшем. Большую Медведицу ночью мы уже не могли видеть, так как она целиком пряталась от нас за горизонтом. Чуть-чуть показывалась над горизонтом также и Малая Медведица, будучи тоже лишь в наивысшем положении по отношению к нам.